С утра работали. Нужно было связать два плота, поставить греби, сделать настил. Работа кипела.
-Замолотим по бутербродцу?- говорил время от времени предводитель, лучезарно улыбаясь.
Все бросали работу и шли "замолачивать".
После очередного ленча Саша Громов включал свой магнитофон, шеф ложился в палатку, выставив грязные комнатные тапочки, и читал "Науку и жизнь", купленную по случаю на автовокзале.
За день успели лишь связать плоты и вытесать гребь. Проходивший мимо катер поднял волну, которой эту гребь смыло за борт.
-Вот она была и нету, - издевательски орал магнитофон.
Гребь была лучшая и единственная ( потому и лучшая, что единственная). Ее нужно было спасать. Первым за ней кинулся Леша Бабий. Но, пощупав ногой воду, он заявил, что в кармане брюк лежат часы и что мочить их не будет. Потом Саня Пинкин неторопливо залез в воду по колено, но гребь уже утицей выплывала на середину Маны. Саня постоял еще немного, провожая ее взглядом, и влез на плот.
Шеф наблюдал за всем этим с доброй отеческой улыбкой. Света Шестакова загорала у костра, на котором варилась гречка.
Гребь, покачиваясь на волнах, уплывала навстречу роскошному закату.
Спали вы когда-нибудь всемером в
четырехместной палатке? Нет? Ну ладно. А спали вы
вшестером в двухместной палатке? Если да, то
поймете Женю Яковлева и Володю Гусева, которые
вылезли на волю из палатки в час, когда
венерианский туман сдобным тестом лежал на
земле, а солнце еще и не думало всходить. Радуясь
свободе и разминая отдавленные конечности,
Володя с Женей увидели Лешу, который
"кемарил" у костра, не вынеся адских мук в
двухместной палатке.
В семь часов был объявлен подъем и работа на голодный желудок.
- Злее будем, - ласково сказал шеф.
К полудню были доделаны плоты и укомплектованы экипажи. Впереди, руководимые Качаевым, плыли Женя, Володя, Света Шестакова, Люда Москалева и Тома Фарина. На втором плоту, управляемом Сашей Пинкиным, находились Саня Громов, Леша Бабий, две Тани - Коробова и Полеева, Галя Черкасская и Валя Майорова.
- С богом, - сказал шеф.
Армада отчалила.
Через десять минут второй плот, едва не попав под залом, сел на мель. Первый плот победно удалялся. С него доносились чудные звуки "Двадцать шестой мечты", исполняемой польским вокально-инструментальным ансамблем "Скальды".
- Двадцать шестая мечта, - мрачно изрек Саша Пинкин.- Все в воду!
Плот долго и трудно толкали. За час он
продвинулся на двадцать сантиметров. Потом
оказалось, что дальше вообще "куриный брод".
Надо было толкать плот в другую сторону и против
течения.
- Двадцать седьмая мечта, - удовлетворенно сказал Леша.
- И... раз! - крикнул Саша.
Плот стоял незыблемо.
-Двадцать девятая... - тужился экипаж.
На берегу собралась толпа зевак. Для них это было бесплатное развлечение.
-С каждого бы по двадцать копеек, - тосковал экипаж.
Семь человек, семь бревен на плоту. На стороне природы - ее слепые силы и полторы тонны инерционной массы. На стороне людей - закон Архимеда и знание рычага.
Человеческий гений победил. На 126 мечте, через три часа, плот, протолкнутый по четырехметровой мели, закачался на волнах. Экипаж упал отдыхать.
- Наша сила в единстве, - сказал шеф утром.
И плоты поплыли состыкованными. Шеф соорудил себе насест из ящика и, улыбаясь с несвойственной застенчивостью, рисовал углем на фанере. Две Тани, Валя и Галя сосали сахарок. Сахара в поход взяли больше, чем хлеба. Сахар было жалко выбрасывать и некуда девать. Света сосала его, держа магнитофон. Тома спала и тоже сосала сахар. Люда восхищалась скалами, нависшими над Маной, и тоже сосала сахар.
В первые дни мы
судорожно отгребались от всех заломов,
встречающихся на пути. Потом бдительность упала.
Плоты были отданы стихиям. Их разворачивало,
несло боком, кормой вперед. "Кривая вывезет"
- стало любимым изречением. Раза три "кривая
вывозила" так, что плоты могли поплыть дальше
перевернутыми. Тогда парни брались за греби.
Плоты проходили в считанных сантиметрах от
заломов.
Поход завершил тридцатикилометровый марш. 5 июля, в 4 часа дня, пропыленный и голодный отряд победно вступил в Березовку. Цивилизация!
Вдалеке призывно гудела электричка.
Опубликовано: Университетская жизнь, 1 августа 1973г.
© Алексей Бабий 1973