В объявлении была указана тема "Искусство и ЭВМ". Я вам прочитаю совсем другую лекцию - "Искусство без ЭВМ". Или даже так: "Отдайте машине машинное, а человеку человеческое".
Наш век - так называемый век НТР. Это означает, что свершилась научно техническая революция и ученые, в былое время сжигаемые на кострах, (или, во всяком случае, постоянно зажимаемые), взяли, наконец, власть в свои руки. Не обошлось и без злоупотреблений. Так называемые "физики" крепко подзажали так называемых "лириков". Как-то незаметно укоренилось такое мнение, что наука - единственное нужное и важное дело, стали воспевать одержимых ученых, которые в своих лабораториях делали различные открытия, нужные человечеству в целом, не обращая при этом внимания (ну, ведь это пустяки) на людей, бывших рядом с ними. Выросло поколение, считающее ерундой искусство, мораль и т.д.
Не считайте меня ретроградом - наука действительно совершила множество чудес, но некоторые ее достижения, восторгающие как специалистов, так и дилетантов (последних - особенно), у меня лично вызывает глубокий пессимизм. И, пожалуй, именно в применении ЭВМ в искусстве пессимизм мой наиболее глубок, поскольку я профессиональный программист и потому могу судить квалифицированно. И, кстати, с пессимизмом я отношусь не только и не столько к результатам машинного творчества, сколько к необходимости, или, скажем, моральности того.
Должен сказать, что в свое время я относился к машинному творчеству иначе. Вот как сейчас много разговоров про Бермуды или там про экстрасенсов, лет 15 тому назад очень популярен был искусственный интеллект. Мы зачитывались взятыми из популярных книжек стихами, сочиненными машиной RC301 (совершенно дурацкими, кстати), восторгались Иллиак-сюитой (хотя нотной грамоты не знали, и не могли потому оценить ее достоинств), мы свято верили, что пройдет лет пять-десять, и мы вообще спишем поэтов в архив, а заодно и композиторов.
Сейчас, проработав на машине без малого 10 лет, и отладив, кроме всего прочего, пару программ из области искусственного интеллекта, да и вообще осмотревшись в жизни, я переменил позицию на 180 градусов. Еще Винер писал: "отдайте машине машинное, а человеку человеческое". Вот я и думаю сейчас так же. Применять ЭВМ в управлении, производстве, науке - пожалуйста, но я против ряда других ее применений, в частности, для создания произведений искусства.
Тут есть одна тонкость. Обычно рассматривается вопрос о возможности чего-то. Например, может ли машина писать стихи. Ну, и начинают ломать копья: может - не может. Но, кроме вопроса о возможности, есть еще как минимум два вопроса:
Нужно ли это делать?
Хорошо ли так делать?
То есть, существует ли практическая необходимость в этом и моральны ли будут наши действия, если мы будем это делать. За примером того, как эти вопросы, особенно второй, забываются, далеко ходить не надо. В начале сороковых годов поняли, что можно сделать атомную бомбу. Люди, делавшие ее (Оппенгеймер и т.д.), искренне считали, что делать ее нужно, чтобы опередить немцев. Однако мало кто из них задумывался над вопросом, а хорошо ли делать бомбу, способную в миг уничтожить несколько тысяч человек, и что получится, если таких бомб наделают достаточно много. Современного ученого в основном интересует вопрос: "можно ли?". Что это нужно, он доказывает сам, чтобы его финансировали (знаете такую поговорку: наука - удовлетворение личного любопытства за государственный счет?). На вопрос "хорошо ли" он гордо отвечает, что прогресс не остановишь.
Так вот, сейчас мы рассмотрим основные направления использования ЭВМ в искусстве и для каждого направления ответим на вопросы: можно ли, нужно ли, хорошо ли. Таких направлений три.
1. ЭВМ можно использовать в процессе творчества как инструмент.
2. ЭВМ можно использовать в науке - искусствоведении.
3. ЭВМ можно использовать как "усилитель" творческих возможностей человека - или даже передоверить ей само творчество.
Понятно, наиболее спорен последний пункт. Поэтому мы оставим его "на потом", сейчас о первых двух.
В первую очередь уместно применить ЭВМ в писательском деле. Работая, особенно над крупными вещами, писатель имеет дело с громадными текстами, многократно корректируемыми. Нужно хранить черновики, вставлять, заменять, удалять слова, предложения и группы предложений и т.п. Без помощников в этом деле не обойдешься. ЭВМ, оборудованная дисплеем и печатающим устройством, тут была бы очень кстати, тем более, что и соответствующее программное обеспечение - редакторы текстов и т.д., уже существуют и достаточно хорошо отработаны. Можно было бы хранить, скажем, на магнитных дисках наброски, черновики, отработанные фрагменты, можно собирать, переставлять и т.д. Более того: существующая практика автоматического набора позволила бы тут же набрать и отпечатать произведение.
И, кстати, уже есть примеры такой работы. Артур Кларк, известный фантаст, создает свои произведения с помощью домашнего компьютера. Программа, помогающая ему работать, не только позволяет редактировать текст, но и следит за стилем, за правильностью построения предложений, и исправляет грамматические ошибки, если они вдруг возникнут. Эта программа (как, впрочем, и большинство программ-редакторов) может во всем тексте заменить одно слово на другое, например, если первоначально герой имел фамилию Иванов, а потом писатель решил назвать его Петровым, то можно сообщить об этом программе, и она во всем тексте сделает замену.
Еще один пример - не столь красивый, но зато наглядный. Так называемая техническая проза - документация и т.д. сейчас довольно часто составляется именно так; в частности, инструкции, которые вывешены у нас на ВЦ, я делал именно так, сидя за экраном дисплея.
По мере развития графических средств появляются новые возможности использования ЭВМ - скажем, в производстве мультфильмов. Многие мультфильмы, особенно японские, создаются сейчас с помощью ЭВМ.
Задавая исходный рисунок, мультипликатор может заставить фигуры на нем бежать, садиться и т.п. Все это выполняют графические программы. Таким образом, мультипликаторы избавляются от рутинной работы и высвобождаются для творческой.
Итак, мы видим, что по крайней мере в писательстве и мультипликации ЭВМ может быть применена и уже применяется. На все три вопроса можно ответить "да":
Можно ли? - да, можно, и уже есть примеры
Нужно ли? - да, поскольку освобождаем человека от рутинной работы
Хорошо ли? - да, поскольку вреда от этого никому нет
По отношению к искусству люди делятся, по крайней мере, на три группы: те, кто, собственно, творит, те, для кого и творят, и, наконец, те, кто изучает деятельность творящих и результаты этой деятельности, т.е. искусствоведы.
Дело в том, что настоящие художники (художники в широком смысле, т.е. и писатели, и композиторы, и т.д.) чувствуют гармонию мира и в их произведениях гармония эта присутствует. Собственно, шедевр - это то, в чем нельзя ничего ни прибавить, ни убавить. Современные искусствоведы убеждены, что со временем удастся описать законы, по которым шедевры создаются. Это, правда, не означает, что мы тут же получим множество шедевров: скажем, есть у нас Литературный институт, где учат строить сюжет, выписывать характеры и т.п. Однако знание всех этих вещей не делает человека писателем - и мы в этом убеждаемся, читая множество серых романов, смотря множество убогих многосерийных фильмов и т.п. В них вроде все есть и все по правилам, а читать противно. Почему? Потому, что автору нечего сказать. Ну, правда, я начал уже говорить про технику творчества, но это тоже имеет отношение к делу. Так вот, одни искусствоведы занимаются изучением мировоззрения художников, и тут ЭВМ им помочь не может, другие же - изучают стиль, сюжет и т.п. И, скажем, в изучении прозы и поэзии в этом направлении машина может помочь. Вот, например, мы говорим, что у каких-то писателей стиль похож, а у таких-то разный. Можно исследовать стиль количественно и вывести числовую оценку различия стилей. Учитывая, что предложения состоят из слов, слова из слогов, что предложения могут иметь различную структуру - можно подсчитать все это (длины предложений и слов, чередуемость длинных и коротких предложений и т.п.), построить матрицы корреляций и прочее, а потом сказать, что стиль Лескова отличается от стиля Зощенко на 25,33%. Не знаю как вы, а я отношусь к таким результатам с иронией, или даже с сарказмом. Где это может быть применено - в так называемой литературной криминалистике. О многих произведениях, особенно старинных, неизвестно, кто же их написал. И вот используя ЭВМ и все эти методы, которые я перечислил выше, показали, что "Евангелие от Луки" и "Деяния апостолов" написаны одним и тем же человеком.
Но, пожалуй, наиболее впечатляющие результаты получены при изучении музыки, В музыке нет содержания в явном виде (т.е. оно, безусловно, есть, но полностью выражается формой, в то время, как, мы можем составить предложение из слов, безупречное по форме, но начисто лишенное содержания). Понятно, что композитор, работая над произведением, пытается выразить какие-то свои мысли и ощущения, но часто слушатель вкладывает в эту музыку свое и, в принципе, может вложить свои ощущения в музыку, которая вообще ничего не выражает. Вот поэтому слушателя музыки легче "обмануть", подсунув ему машинную сонату. Как это делается? В машину вводят записи произведений какого-либо композитора. Затем подвергают их статистической обработке и выявляют инварианты, т.е. особенности стиля данного композитора. Затем машина начинает "сочинять": она вырабатывает при помощи датчика случайных чисел ноты, и каждая нота проверяется на соответствие правилам композиции и на соответствие стилю композитора. Подходит - запоминается, нет - снова работает датчик случайных чисел. Предполагается, что таким образом, можно, например, "написать" все произведения Бетховена, им не написанные, и т.п.
Впрочем, это уже относится к созданию произведений машиной, об этом чуть позже. Сейчас попробуем ответить на наши три вопроса.
Можно ли? - видимо, да. Если законы искусства выражаются количественно, их, по-видимому, можно найти с помощью ЭВМ.
Нужно ли? - нужно настолько же, насколько нужно само искусствоведение, не больше и не меньше.
Хорошо ли? - пожалуй, да, поскольку вреда нет. Польза, впрочем, тоже сомнительная, но это просто мое личное мнение.
Начнем с вопроса "нужно ли"? Зададимся, наконец, вопросом, какая такая появилась вдруг необходимость в машинной музыке, стихах и прочем. Только ли для того, чтобы щекотать нервы заскучавших обывателей? Выслушаем самого, пожалуй, оголтелого сторонника внедрения ЭВМ в искусство: Абраама Моля. Что он думает об искусстве и как он его понимает? Вот ряд его высказываний из книги, которая так и называется: "Искусство и ЭВМ": "Искусство становится разновидностью практической деятельности", "Искусство более не претендует на вечность. Оно довольствуется тем, что обладает достаточной стойкостью, чтобы противостоять распаду, тлению, обесцениванию в эпоху массового копирования и массовых средств коммуникации. С благоговением перед шедеврами покончено, на сцену выходит потребительское искусство, которое нужно вырабатывать в достаточных количествах для удовлетворения массового спроса. Однако массовая поставка продуктов культуры под силу лишь машинному искусству, овладевшему приемами комбинаторики, приемами исследования возможных вариаций на основе оригинального исходного замысла".
"Представление о Произведении искусства с большой буквы - одно из заблуждений современного общества, унаследованных от системы ценностей прошлых эпох, все еще сохраняемыми романтиками в холодильнике культуры"
"Мы живем в потребительском обществе, но потреблять можно как стиральную машину, так и готический собор."
"Массовое перенаселенное общество, потребляя произведения искусства, делает их банальными. Вот почему необходимо непрерывно обновлять искусство" "Шедевры постепенно превращаются в подсобные средства культуры, через которые человек должен пройти. "Девятая симфония", так же, как и холодильник, толковый словарь, станет просто одним из необходимых элементов знакомства с миром в процессе обучения"
"В обществе образуются два слоя: потребители, пожирающие и переваривающие произведения искусства в часы досуга и творцы, фабрикующие эти произведения в часы работы"
Читаешь эти строки и явственно видишь одного из персонажей повести "Понедельник начинается в субботу": кадавра. Точнее, кадавров было два. Первый был создан в предположении, что, если человек будет сыт, то он, следовательно, будет счастлив. Сожрав несколько бочек селедки, этот первый образец попросту лопнул. Второй образец создавался на более возвышенной основе - он стал жрать не только селедку, но и часы, шубы, книги и картины, и сожрал бы всю вселенную, если бы его не обезвредили с помощью, как мне припоминается, небольшой атомной бомбы. Именно таким видится человек будущего (и настоящего) А.Молю. Нельзя сказать, чтобы он очень восторгался этим человеком, но он лицемерно заявляет: что ж, дескать, делать, раз у нас потребитель такой, будем под него подделываться. Куда деваться - поскольку произведения искусства потребляются, значит, это - товар. Мы производим, вы покупаете. Вы заинтересованы в том, чтобы товар был лучшего качества, поскольку вы платите за него деньги, мы заинтересованы в том же, поскольку получаем за это деньги.
Вы сейчас слушаете и думаете себе: ну понятно, Моль - буржуй, как же ему еще думать? Однако я не вижу никакой разницы между его позицией и позицией нынешних книгоманов (я уже не говорю о спекулянтах книгами). Большинство книг "про шпиенов" написаны людьми, понимающими искусство так же, как Моль. То есть - это тенденция распространенная и, на мой взгляд, весьма опасная. Качество произведений искусства понимается нынче весьма своеобразно - как занимательность, развлекательность, остросюжетность: то есть чего ждет читатель? Он ждет новизны мысли, он ждет новизны сюжета. Поэтому популярны абстрактный юмор, детективы, авангардизм, и т.д.
Т.е., как мы видим, потребителя мало беспокоит содержание произведения. Ему давай форму, да поновей. Вот тут приходит Абраам Моль с машиной быстродействием в миллион операций в секунду и говорит: "Что такое роман? Роман состоит из предложений, предложения из слов, слова из букв. Сейчас я введу в машину побольше слов да машина мне выдаст всевозможные их комбинации: и те романы, которые были, и те, которые когда-либо будут. Останется только отобрать среди них подходящие". Я не утрирую: именно Моль так предлагает генерировать произведения искусства. Что такое картина? - Это комбинация цветовых пятен. Что такое кинофильм? - это движущиеся изображения. Что такое музыка? - это последовательность звуков. Что такое стихотворение? - это набор слов, расставленных по определенным правилам. Что такое балет? - это последовательность поз танцоров, связанная с музыкой.
Раз так, говорит Моль, то, задав исходное множество слов, пятен, изображений, звуков, поз (или даже генерируя их) и порождая различные их комбинации, мы получим всевозможные произведения искусства. Понятно, не все они будут качественны, но роль художника именно в том, чтобы отобрать ненужное. Главное - машина может породить столько произведений, что среди них будет много новых, небанальных. И более того, в этом смысле она явно превзойдет человека. Спрос массового потребителя будет удовлетворен. Итак, общая схема машинного творчества такова: в машину вводятся определенные правила (например, в случае прозы - правила построения предложений, в случае музыки правила композиции), вводятся исходные объекты (т.е. слова, ноты и т.д.) и дополнительные характеристики (например, особенности стиля, размер стиха и т.д.). Далее машина случайным образом выбирает очередной объект и проверяет его: подходит ли он, удовлетворяет ли правилам (скажем, не нарушает ли слово размер стиха). Если подходит, то вставляется, и ищется следующий объект. Если не подходит, то отвергается и ищется другой объект. Понятно, что ни о каком содержании нет и речи. Моделируется только форма. Но, поскольку, скажем, в декадентских стихах только форма и есть, машинные стихи ничуть не хуже стихов иных деятелей от поэзии.
Например, в ФРГ большой фурор произвело появление модернистского поэта Ульриха Краузе. Поэт оказался необычайно плодовит, критика писала о нем с восторгом: масштабность тем, богатство словаря, тонкость переживаний и т.д. Потом оказалось, что нет Ульриха Краузе, все стихи составлены машиной при помощи датчика случайных чисел. Что это - показатель высоты достижений науки? Да нет, это показатель глубины падения искусства. Я уже не говорю про политику. Повторяется история про голого короля: люди, опустившиеся до машины, кропают вздор, а остальные, боясь прослыть дураками, глубокомысленно начиняют этот вздор смыслом. А король-то голый!
Приведу пару произведений машинного производства. Это уже наши отечественные Ульрихи Краузе сочинили. Это - достижение нашей науки:
И перламутровый узор
Точеный бледный
Над озером ответил взор
Печальный бедный
Или - того чище:
Вновь в кустах горят ресницы
Ветер хрупкий светлый злой
На столе желтели птицы
Взор играет за рекой
Лодка далека краснеет
На закате соловьи
Вновь высокие белеют
Стены вечером твои
Очень похоже на стихи. И тот, кто захочет, сможет даже найти в них смысл. И может быть, не один. Но любой нормальный человек скажет, что это - бред умалишенного, независимо от того, машина это сочинила или человек.
В прозе Моль предлагает использовать метод S+N. А именно: берется любой текст, берется словарь, выбирается число N и - начинаем. Каждое существительное в тексте заменяется на слово, стоящее в словаре через N статей. Например, берем текст из Библии:
"Вначале сотворил бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и дух божий носился над водою".
S+1, т.е. берем вместо каждого существительного следующее по словарю слово:
"Сначала сотворила богадельня небо и земляка. Земляк же был безвиден и пуст, и тюбетейка над бездождьем; и духан божий носился над водевилем".
S+11
"Вначале сотворил богомолец невежу и зенитчика. Зенитчик же был безвиден и пуст, и тюремщик над безобразием; и душевнобольной божий носился над водоемом".
Весело? Весело. Вполне в духе абстрактного юмора. Абраам Моль полон энтузиазма: пусть, говорит он, машина использует свои мощные возможности, наделает побольше всякого, а мы уж отберем то, что подходяще! Что сразу вспоминается: Свифт. "Путешествия Гулливера". Помните, в лапутянской академии была машина для написания научных трудов? Сложная система табличек, на которых написаны слова. Крутанули ручку - и установилась новая комбинация табличек. Запишут - и снова крутят ручку. Эх, говорит изобретатель, нам бы еще пару таких машин, сколько бы мы открытий сделали! Вот и сбылась его мечта: и даже ручку крутить не надо. Что самое смешное, А.Моль приводит цитату из Свифта самым серьезным образом, чуть ли не записывая Свифта в свои предшественники.
Я бы мог привести вам еще несколько примеров из этой области, но, я думаю, вы уже поняли главное: машина может успешно моделировать форму произведений искусства, содержание же (что, собственно, главное) - для нее закрыто. А почему - да потому, что человек, творя, не просто складывает слова или ноты: он хочет сказать что-то свое, человеческое, что-то сказать людям. Машине же - нечего сказать.
Есть Искусство с большой буквы, в котором ставятся важные задачи, в котором художник выражает свое мировоззрение, есть искусство с маленькой буквы, в произведениях которого, может быть, нет глубины, но есть художественность, и есть "искусство": в нем нет ничего, кроме формы, а иногда нет и ее. Это и комиксы, и бульварные книжонки, и абстракционисты всех мастей, выставки пустоты, концерты тишины, скульптуры из жестяных банок.
И именно в этой области "искусства" способна работать ЭВМ. Можно ожидать, что она будет разрабатывать сюжеты детективов, можно ожидать, что рынок модернистской поэзии будет завален до отказа машинными произведениями, можно ожидать, что ЭВМ примет участие в сочинении шлягеров (и, похоже, уже принимает), но шедевров мы от ЭВМ не дождемся. Это точно.
В этом свете особенно неприглядно выглядят рассуждения Моля о классике. Очевидно, он не понимает, что его "искусство" и Искусство - это разные вещи. Шедевр классики потому и шедевр, что выражает человеческие мысли и чувства, а не потому, что в нем наиболее удачно подобраны слова или звуки. И высказывание его о том, что классику можно и нужно потребить, а затем взяться за новое, не просто глупо, но и безнравственно.
Классика неисчерпаема. Моль считает, что, прочитав "Анну Каренину", человек потребил определенный сюжет и характеры, и второй раз он будет читать эту книгу, только если забыл сюжет То есть, фактически, он не видит разницы между произведением искусства и котлетой: и то и другое можно съесть только один раз. Но классика неисчерпаема как минимум по двум причинам. Во-первых, мы к ней обращаемся неоднократно и каждый раз находим новое ( поскольку меняемся сами). Классика копает глубоко, и мы каждый раз находим в ней то, что соответствует нашему нынешнему уровню, а дойти до уровня великих, чтобы вычерпать ее до дна - это, знаете ли, не каждому дано, да и нужна на это вся жизнь. Во-вторых же, даже если классику потреблять, ("пожирать"), то шедевров создано столько, что на всю жизнь каждому отдельному человеку хватит. Я не говорю, что можно бросать писать и новые художники нам не нужны. Нужны. Есть у них что сказать - пускай говорят, и будут новые шедевры. Я говорю, что проблемы недостатка духовной пищи нет. Скорее есть недостаток желающих ей пользоваться и избыток потребителей суррогата. Суррогата нам не нужно - есть множество людей, творящих хуже машины, их бы куда деть, а тут еще и машины предлагают.
Итак, машинное не нужно и невозможно. Невозможно, поскольку искусство - отражение действительности, а ее машина не знает и отражать ей нечего. Не нужно, поскольку у нас есть что читать, смотреть и слушать, и есть люди, которым есть нам что сказать, и они сумеют сделать это без помощи машины.
Наконец, я хочу обратить ваше внимание на то, что это направление науки попросту безнравственное. Ученые тут явно зарвались: есть области человеческой деятельности, где автоматизация вовсе ни к чему и более того, лишает эту деятельность смысла. В сущности, есть два вида деятельности человека: производство и общение. И если, скажем, нет ничего плохого в том, что машина вместо человека будет вытачивать гайки или рассчитывать геометрию крыла самолета. Но, если вам плохо и вы пришли к врачу - психиатру, а вам подсунут вместо него машину с диалоговой программой типа "Элизы", то вряд ли вы сочтете это уместным, а ведь это уже делается. То же самое и с искусством: нам одинаково противно смотреть на человека, изображающего чувства, но не переживающего их, и на машину, имитирующие человеческие чувства. Многие люди науки считают, что научный подход единственно верный при познании мира, что наука может все, если не сейчас, то в будущем, и, если раньше они довольствовались таким отношением к природе, то теперь они лезут грязными сапогами в святое. Дело в том, что научный подход, базирующийся на понятии абстракции, теряет свою сущность. Любая модель - в том числе и машиннореализированная - имитирует часть человека, причем не самую главную. Многие исследователи искренне считают, что, если машина будет ходить, говорить, брать предметы и интегралы, складывать слова в стихи, трепаться о погоде и футболе, и если в общении нельзя будет отличить человека от машины, тем самым будет доказано, что мы все поняли в человеке. Ведущий ученый в области искусственного интеллекта, Герберт Саймон, прямо говорит: "человек не сложнее муравья. Сложна окружающая его Среда." Взяли входы, взяли выходы. Человек - черный ящик. Сигнал - реакция. Набрали статистику, зарегистрировали. Существует только то, что можно зарегистрировать. Поскольку совесть приборами не наблюдается, следовательно, ее нет. Человек - биологический робот, нацеленный на выживание и создание себе наиблагоприятнейших условий. Эти деятели абстрагируются от человеческого в человеке, и это не только их беда.
Я могу привести еще несколько примеров абстракции, уже не в науке. Например, фашисты вообще видели в человеке только материал для производства мыла и удобрений. От прочего - его мыслей, чувств и т.д., они попросту абстрагировались: они считали это неважным.
Или - другой пример абстракции, когда в человеке видят только его упаковку: я имею в виду фирменные лэйблы, положение в обществе и т.д. Все это - явления одного сорта, только разной степени. И наука стоит в этом ряду особо, поскольку ей верят сейчас так же безоговорочно, как раньше религии. И когда она начинает доказывать, что человек - это просто машина, это аморально вдвойне, не только потому, что люди, утверждающие это, аморальны, но и потому, что им верят другие люди, и становятся такими же.
Когда мы абстрагируемся при рассмотрении человека от таких понятий как совесть, любовь и т.д., тем самым мы абстрагируемся от самого человека, оставляя только его внешнюю оболочку. Мало того, что мы отрываем форму человека от его содержания, изучаем форму и делаем выводы относительно содержания, мы зачастую это содержание вообще отбрасываем. Искусство - отражение действительности, прошедшее через это самое содержание человека. Только реалистическое искусство может называться искусством. Все прочее - "искусство". Поскольку машина не знает действительности, не имеет человеческого отношения к миру, т.е. не живет, не любит себе подобных, не испытывает укоров совести, не мучается и не наслаждается, она не может эту действительность отражать. А значит, она не сможет создать произведения искусства, максимум - создаст произведения "искусства".
Любой человек, утверждающий обратное, тем самым доказывает не то, что машина может подняться до человека, а то, что человек может опуститься до машины, и более того, что он и есть тот самый человек.
© Алексей Бабий 1983