Виртуальный Педро

Лет тридцать назад весьма популярными были статьи на тему “может ли машина мыслить”. Физики и лирики ломали копья, не очень хорошо представляя себе предмет разговора (особенно лирики). Строились потрясающие прогнозы (которые оказались детским лепетом по сравнению с тем, что могут компьютеры на самом деле). Сейчас, когда понятие “искусственный интеллект” перешло из фантастических романов в обыденную жизнь, когда “Дип Блю” обставил чемпиона мира Гарри Каспарова, как ни странно, к машинному творчеству относятся куда более скептически и используют его совершенно утилитарно.

Прежде всего, большинство творческих работников научились с помощью компьютера избавляться от рутинных операций. Скажем, Софья Андреевна Толстая двенадцать раз переписывала от руки “Войну и мир”. Большинство современных писателей избавлены от этой рутины. Как ни странно, компьютер способствует более качественной отделке текстов: если текст, написанный от руки или на машинке, иной раз ленишься править, просто, чтобы не перепечатывать потом, на компьютере вылизываешь текст сколько угодно, было бы время и желание (читая современных авторов, я замечаю,однако, что ни времени, ни желания у них, похоже, нет).

 

О том же, какой инструмент получили в руки художники, мультипликаторы, создатели фантастических фильмов, и вовсе говорить не приходится. Но речь сейчас – не о том. Речь – о попытках использовать машину не как инструмент, а как собственно творца. Еще в начале шестидесятых сильно нашумела книжка поэта Ульриха Краузе, который писал что-то жутко модное типа:

И перламутровый узор
Точеный бледный
Над озером ответил взор
Печальный бедный

Потом оказалось, что никакого Ульриха Краузе нет, а модернистские стихи сочиняет компьютер, используя случайные сочетания слов.

 

Создатели подобных программ на голубом глазу говорили, что творчество – это такой же производственный процесс, что результаты его потребляются, что производство прозы, поэзии и особенно мыльных сериалов нужно ставить на поток, а производительность труда у человека оставляет желать лучшего… Пятнадцать лет назад, когда я впервые прочёл это в книге Абраама Моля “Искусство и ЭВМ”, мне показалось, что он просто рехнулся. Однако нынешняя действительность абсолютно подтверждает его мысли. Поэтому я не удивился, прочитав однажды в интервью с создателями одного из сериалов, что они используют компьютер не только для подготовки текстов. Компьютер генерирует характеры, сюжеты, диалоги… То-то, подумал я, немногие виденные мною серии сильно отдают машинным маслом:

-Здравствуй, Эвита!

-Здравствуй, Мария!

-А где же Педро?

-Ты хочешь спросить, где же этот подлец Педро, который разбил сердце моей дочери?

-Как, Педро разбил сердце твоей дочери?

-Да, Педро разбил сердце моей дочери, потому что он подлец!

-Почему же он подлец, Эвита?

Так вот, программа, которая без проблем способна генерировать такие диалоги, была написана в начале шестидесятых. Даже тех дохлых по нынешним понятиям компьютеров с полумегабайтом памяти и полмегагерцем тактовой частоты хватало на такое творчество… Сейчас успехи компьютерных наук позволяют обходиться и без актеров, произносящих эти диалоги. Виртуальные Марии и Эвиты будут обсуждать виртуальных Педро, а наш зритель всё сожрет, ему все едино, “апатиты и навоз”.

 

"В обществе образуются два слоя: потребители, пожирающие и переваривающие произведения искусства в часы досуга и творцы, фабрикующие эти произведения в часы работы"

Читаешь эти строки Абраама Моля и явственно видишь одного из персонажей повести "Понедельник начинается в субботу": кадавра. Точнее, кадавров было два. Первый был создан в предположении, что, если человек будет сыт, то он, следовательно, будет счастлив. Сожрав несколько бочек селедки, этот первый образец попросту лопнул. Второй образец создавался на более возвышенной основе - он стал жрать не только селедку, но и часы, шубы, книги и картины, и сожрал бы всю вселенную, если бы его не обезвредили с помощью, как мне припоминается, небольшой атомной бомбы.

 

Что ж, дескать, делать, раз у нас потребитель такой, будем под него подделываться. Куда деваться - поскольку произведения искусства потребляются, значит, это - товар. Мы производим, вы покупаете. Вы заинтересованы в том, чтобы товар был лучшего качества, поскольку вы платите за него деньги, мы заинтересованы в том же, поскольку получаем за это деньги.

Есть Искусство с большой буквы, в котором художник выражает свое мировоззрение, есть искусство с маленькой буквы, в произведениях которого, может быть, нет глубины, но есть художественность, и есть "искусство": в нем нет ничего, кроме формы, а иногда нет и ее. Это и комиксы, и бульварные книжонки, выставки пустоты, концерты тишины, мыльные оперы.

 

И именно в этой области "искусства" способны работать компьютеры. Только надо ли?

P.S. Дописал я статью, пошел отдыхать. Компьютер занял сын и вскоре продемонстрировал достижение: за пять минут с помощью программы “Dance Machine” он сляпал вполне утилизуемую рейвовую композицию. Ни хуже и не лучше того, что я слышал по телевизору. Я не к тому, что сын у меня гениальный композитор (он, по-моему, и нотной грамоты-то не знает). Я к тому, что музыка, которую я слышу по телевизору, вот так и сочиняется, левой ногой за пять минут кем попало. Я к тому, что уровень (музыки, сценариев, книг) стал настолько низок, что безмозглая машина без проблем может на этом уровне творить… А полонез Огиньского ей по-прежнему слабо… Или, положим, “Войну и мир”…


Опубликовано: "Купоны и скидки" 7 августа 1998
© Алексей Бабий 1998