Остановиться, оглянуться…

Нынче в Белокурихе мы возвращались с вечерней прогулки. Наш санаторий стоит на отшибе, и часть пути абсолютно не освещена: фонарей «России» уже не видно, а фонарей минздравовского санатория – еще не видно. Бабье лето, на небе – ни облачка. Я поднял голову – и обалдел. Столько звезд сразу я не видел, однако, с самого детства. В этом самом детстве я жил в таежных поселках, сильно увлекался астрономией и вечера напролет проводил где-нибудь на темном пустыре, проверяя на практике то, что днем вычитал в популярных книжках по астрономии. Потом был пыльный и дымный Красноярск, в котором на небо взглянуть было некогда, да и увидишь ли что, если даже и взглянешь…

Звезды над нами

В Белокурихе же, как и в поселках моего детства, до ближайшей трубы были десятки, если не сотни километров, воздух был чистым и прозрачным. Звезды покрывали небо так плотно, что казалось, все оно – сплошной Млечный путь. Я задумал блеснуть перед женой своей ученостью – и вдруг убедился, что, кроме Большой Медведицы да Кассиопеи с Орионом, ничего не помню. А ведь, не вру – когда-то мог показать не только все созвездия Северного полушария, но и в Южном тоже не растерялся бы. Жена меня утешила, сказав, что вот и матфак я тоже когда-то закончил, а интегралы табличные не беру.

Кайф мы все-таки словили, больше часа любуясь звездным небом, пусть и с безымянными созвездиями. А я вдруг вспомнил и заново ощутил свое тогдашнее состояние. Поселковое житье было унылым и однообразным, несмотря на то, что свободы и развлечений у поселковых ребятишек куда больше, чем у городских: тут тебе и тайга, и речка и много еще чего. Но над всем этим все равно было угрюмое однообразие взрослой жизни поселка, в которой была нелюбимая работа, бесконечные пьянки с драками, ненавистный быт. Все это было не таким далеким нашим будущим, и я со своей астрономией как бы проламывался в другое пространство, в котором всего этого не было.

Но не только это было важным. Важным было еще вот что (и даже еще важнее): стоя на пустыре и вглядываясь в звездное небо, я впадал в странное состояние. Мир вокруг вдруг приобретал объемность и взаимосвязанность, я ощущал себя не просто пацаном, а полноправной частью Вселенной. Все это существовало не просто так, все было для чего-то. Звезды светили, планеты вращались, летали всякие астероиды. У меня явно тоже была какая-то роль во всем этом действе. Неважно, что я так и не понял тогда – какая. Важно, что я об этом вообще задумывался.

Объемный мир

И еще. В том же самом детстве я любил сидеть на высокой горе над железнодорожной станцией, с которой все было видно как на ладони, - и наблюдать копошение станционной жизни. Гоняли туда-сюда маневровый тепловоз, орали непрерывно станционные матюгальники, вползал на станцию транзитный товарняк и, постояв некоторое время, двигался дальше. И было странное состояние-ощущение, когда ты видишь все это сразу, одновременно, объемно и образно. Все это даже не складывается механически в единую картину, а вот прямо сразу существует как единое существо. Можно описать его, описывая отдельные компоненты, но получится совсем не то: получится пацан, сидящий на горе над станцией. Пацан отдельно, станция отдельно, гора отдельно. Ну и что? Вот и сейчас вы вряд ли поняли, что я имею в виду.

Кстати, был момент, когда все это было воплощено в образ, но, увы, не мной. В фильме, кажется «Профессия – репортер» был такой эпизод: герой лежит в полутемной комнате, где-то на улице иногда слышен звук проезжающей машины, крики ребятишек, разговоры какие-то. И больше ничего. Эпизод продолжается минут пятнадцать, герой все это время лежит в полутемной комнате, и за это время успеваешь впасть в знакомое состояние: да, вот оно, мир вдруг стал цельным и упругим.

И еще – не знаю, бывает ли у вас такое – а у меня бывало часто. Я беру какое-либо слово, самое простое: «стол» или «ручка». И просто повторяю его про себя на все лады. Вдруг от слова со звоном отлетает его обыденный смысл и оно становится просто словом, ничего не означающим. И я с удивлением вслушиваюсь в его звучание. Теперь это просто слово, само по себе, которое не имеет прикладного значения. Это даже не «глокая куздра», за которой все-таки что-там угадывается. А тут – ничего. Просто слово. Его можно вертеть на языке как леденец и получать от этого наслаждение. И каким-то непостижимым образом через эту нехитрую операцию ты вдруг видишь мир во всем его единстве. Весь и сразу. Всего лишь повторяя слово «стол». Может, в каких-нибудь эзотерических учениях это объясняется. Но я вот пришел к этому нечаянно, сам.

Хорошо забытое старое

Belokur.jpg (15314 bytes) И я в Белокурихе вспомнил это состояние, и научился входить в него снова. Я сидел с кружкой пива под тентом у ресторанчика «Рандеву», полностью расслабленный – и вдруг мир менялся. Я обретал вдруг удивительную чуткость зрения и слуха: видел (или мне казалось, что видел) незрелые грецкие орехи на ореховой аллее вдали. Нестройный гомон вокруг вдруг распадался на отдельные разговоры, и я, не вслушиваясь даже, слышал и понимал их все. Еще чуть-чуть – и я бы, может быть, обрел обоняние, которого сроду не имел, и на меня бы к тому же обрушился мир запахов. И дело было вовсе не в пиве (что там кружка пива - слону дробина), а именно в расслабленности.

Или сидели мы с женой на берегу горной речки Белокурихи, молча смотрели часами на кипение и бурление воды в узких промежутках между камнями, и опять наступало странное ощущение: я вдруг видел эту самую речку от самого истока до самого устья, я, можно сказать, сам был речкой, настолько я ее чувствовал и понимал. Вот тут-то и вспомнились мне слова Сиддхартхи о том, что жизнь – это просто Река. Появилась цельность существования, практически уже забытая за всякими повседневными делами.

По правде говоря, появились у меня большие сомнения относительно того, тем ли я вообще занимаюсь в последние годы – но об этом как-нибудь позже. Сейчас скажу лишь, что все, более-менее значительное, что я создал в своей жизни, появилось, как ни странно, не в результате бурной деятельности, а именно тогда, когда по каким-то причинам я из нее был выключен. Когда у меня появлялась уйма свободного времени, которое я немедленно посвящал или глубокому чтению, или просто обдумыванию. Когда я, как когда-то на пустыре, вдруг начинал ощущать жизнь сразу и одновременно, во всей ее многомерности. И наоборот, когда я смотрю, что мною создано в результате непрерывной работы по двенадцать часов в день, оказывается, что сделано, в общем-то, немало, но все это не то. Все это нужное и полезное, но все это временное, все это перестанет быть нужным и будет забыто уже через пару лет всеми, включая меня самого.

Торопись не спеша

Еще одна мысль, которая пронзила меня в Белокурихе и которая не дает мне покоя до сих пор. Наслаждаясь на отдыхе превосходными «Прогулками вокруг барака» Игоря Губермана, я вдруг вспомнил, что с декабря прошлого года я не прочитал ни одной книги. Ни одной. Был, правда, какой-то детектив, который я прочитал, лежа с температурой и от которого не сохранилось в памяти ни автора, ни названия, ни тем более сюжета. А вот «Игра в бисер» Гессе, которую я собрался было перечитать, так и лежит с декабря, открытая на четвертой странице. Со мной такого раньше не было. Какой бы дикой ни была нагрузка, времени и сил на чтение все равно хватало. Однако сейчас, читая серьезные книги, я чувствую сопротивление среды. Ту же «Игру в Бисер» я начинал раз десять, не меньше. Я пытался вчитаться и углубиться, а меня с силой выносило на поверхность. Вместо вдумчивого чтения получалось чтение по диагонали, а это не та книга, которую можно читать по диагонали.

Виной тому не усталость. Я и в прежние годы нередко урабатывался дай Бог, да плюс к тому были ночные бдения с грудными детьми, всякие квартирные проблемы и так далее. Но все это не мешало мне читать серьезные книги, пусть даже ночью и урывками. Нет, виной тому привычка к интернетовскому стилю, торопливому и обрывочному. Вот в этом кроется одна из опасностей Интернета, до сих пор многими не осознаваемая. Интернет формирует особый стиль мышления. Интернет-журналисты вынуждены писать по-особому, с учетом экранного восприятия. Глубокие развернутые статьи в Интернете спросом не пользуются – уже в силу того, что их, скорее всего, и читать не будут. А если и будут – то по диагонали, а значит, не поймут. Значит, в ходу короткие информашки, а проблемные статьи отображают одну, максимум две мысли и занимают один, максимум два экрана. Сами статьи и сами мысли предельно конкретны и приближены к практике. С трудом представляю себе человека, читающего в Интернете, например, «Уолден или жизнь в лесу» Генри Д.Торо.

Что это на самом деле означает? Да то, что интернетовское поколение, даже то, которое считается читающим, просто пройдет мимо таких вещей, даже если напорется на них с помощью поисковой машины. Максимум, что они прочитают – это Пелевина, который в этой среде считается пределом интеллектуальности.

Дальше - хуже

Более того, как показывает практика, даже на людей доинтернетовской закалки Интернет влияет не в лучшую сторону. Чаты и аськи, не оставляя времени на обдумывание ответа, стимулируют торопливый и поверхностный стиль общения. Одна из причин того, что я «прибил» у себя на компьютере аську, заключается в том, что я вдруг обнаружил: общаясь в аське, я делаю кучу грамматических ошибок. Это я, у которого врожденная грамотность (ну, разве что с синтаксисом бывают проблемы). Или это безграмотность заразительна (с кем поведешься, от того и наберешься), или скорость набивки текстов такова, что мозги не успевают за руками, но факт остается фактом. Причем ошибки грубейшие – «абщаясь», «малоко» и так далее. Не говоря уже о возвратных формах глаголов: практически все интернетчики ставят мягкий знак там, где он не должен стоять, и я начал делать то же самое. Никогда в здравом уме я такие ошибки не совершаю. А в аське – пожалуйста. Любопытно, что, когда я пишу статьи, у меня таких ошибок нет (потому что статьи я пишу не спеша и со смаком). А вот когда отвечаю на электронные письма – есть. Занятно, да? Но и печально тоже…

Так вот, если бы все это касалось только грамматики. Сейчас много говорят о том, что Интернет возродил эпистолярную культуру, породил новые формы общения и так далее. Возможно, и возродил. Возможно, и породил. Да только в нужном ли качестве. Многочисленные форумы и мэйл-листы служат не для выяснения истины, а для выяснения отношений. Сколь элитным ни было бы собрание, с каких бы интеллектуальных высот ни начиналось обсуждение, уже буквально через день-другой вместо идей обсуждаются их носители, народ разбивается на противоборствующие кланы, ведущие непримиримую войну, а форум превращается в коммунальную кухню. Потому-то я никогда не хожу на форумы, если только там не обсуждают сугубо технические вопросы (да и там постоянно появляются юноши с горящими глазами, орущие «Мастдай» по любому поводу).

То же самое касается и переписки: эпистолярная культура, существовавшая когда-то, предполагала, что ответ пишется несколько дней (в худшем случае часов), что каждая мысль не спеша обдумывается. И что читаться письмо также будет не спеша. В Интернете же, плюс к особенностям экранного восприятия добавляется цейтнот, ответы торопливы и невдумчивы. Некогда вчитываться, некогда формулировать мысли самому. Неряшливость порождает неряшливость, мысли поверхностны, аргументация - на уровне «сам дурак!». Излагается не та мысль, которая верна, а та, которая первой пришла в голову. Еще можно было бы догадаться, что ты неправ, но это – если перечитаешь свою переписку. А кто ж ее перечитывает? Да даже если и догадаешься – поезд уже ушел… Словом, переписка в Интернете взяла из себя все худшее, что есть в живом общении, не взяв из него то, что в нем есть лучшего. Зато добавилась виртуальность. И в живой-то жизни, как известно, видишь вместо человека некоторый миф о нем. Общаясь с человеком, которого не видел никогда и не знаешь, тем более имеешь дело с какой-то абстрактной фигурой. Вот тут и срабатывает механизм 3D-шутера – ты обращаешься с живым человеком как с нарисованным человечком. Добавьте сюда еще и анонимность (особенно в форумах), а как следствие – безнаказанность, вот вам и среда для развития худшего стиля общения.

И во все это с каждым днем втягивается все больше народа. Даже люди, помнящие другой стиль мышления, другой стиль переписки (а я, например, помню!), сами не замечают, как приводятся к общему знаменателю. А что говорить о тех, кто этого другого стиля и не знал? Не кажется ли вам, что лет через десять не останется людей, которые умеют думать – и останутся только те, которые умеют DOOMать? Которые умеют решать утилитарные задачи, но совершенно не умеют задумываться о смысле жизни?

Винегрет? Нет...

Ну, вот. Казалось бы, совершенно несвязанные темы – звездное небо, аська, железнодорожная станция… Винегрет какой-то. А на самом-то деле я все время говорил об одном и том же. Хотя, может быть, говорил коряво и поверхностно – похоже, Интернет не только отучил меня читать, но скоро отучит и писать… Хотя я-то для себя выводы сделал. И очень серьезно ограничу свое общение в Интернете. Кстати говоря, две недели в Белокурихе и до этого неделю в Нортландии у меня не было ни малейшего желания выйти в Интернет. Хотя техническая возможность – была. Время разбрасывать камни и время их собирать, а?

P.S. Уже утром, перед выкладкой, пришла на ум аналогия. Есть, например, воробьи. Клюнул там, клюнул здесь. Общение - "чик-чирик". Если собралось больше трех воробьев - поднимается шум, гам, начинаются драки и склоки. Очень мне все это напоминает интернетовский стиль жизни:о) Да, и еще, кстати: воробьи не могут долго держаться в воздухе. Минут пять, кажется. Потому и не летают высоко и далеко...