Сад камней

Начнем с утверждения очевидного, но донельзя избитого: «Красноярские Столбы – уникальный уголок природы». Чем же он уникален?

Каменными утесами-останцами? Но в России (а в мире тем более) есть множество таких останцев. Есть даже и величественнее – например, вдоль Колымского тракта. Есть и в Красноярском крае – например, Каменный город недалеко от трассы Абакан-Кызыл. Скалы там ничуть не менее красивы. Помню, как меня, всю жизнь до того прожившего в тайге, повели в первый раз на Столбы – и я долго не мог понять, чему тут удивляться и чем восхищаться. Потом понял, и потому пишу сейчас этот очерк. А тогда – вертел головой: ну, тайга, ну, скалы. Ну, красиво, да. Ну, и что? И покрасивее места видали.

Может быть, уникальная флора и фауна? Не зря ведь создали на этом месте заповедник? Да нет, флора с фауной самая обыкновенная. Сибирская. Возьмите на пятьсот километров южнее или восточнее – будет то же самое. На север и запад, может быть, будет немного иначе – там не горы, а равнинная местность.

Тем не менее, Столбы, действительно, уникальный уголок природы. И заповедник там создан не зря. И множество песен, картин, стихов, повестей и рассказов посвящены Столбам не зря.

Уникальность Столбов – в их расположении. Или, точнее сказать, в расположении города Красноярска. Немногие города мира находятся на стыке трех геологических формаций – а Красноярск находится именно в таком месте. Это создает особую энергетику города. А близость к городу Столбов (заповедник сейчас находится фактически в черте города) умножает эту энергетику. Скажите, есть ли еще в мире города, жители которых каждые выходные десятками тысяч (именно так!) устремляются к красивейшим скалам, чтобы любоваться ими, лазать по ним. Да и в будние дни Столбы не пустуют. А некоторые красноярцы настолько прикипели душой к Столбам, что построили там избушки и, как только представляется возможность, живут там днями, а то и неделями. И это – не дачи. Это в корне отличное явление. В начале 20-го века П.П.Устюгов, (директор гимназии), каждое лето уходил к скале Такмак и жил там все каникулы в каменной нише, не спускаясь в город даже за продуктами – их приносили родственники и друзья, которые тоже гостили у него не по одному дню. Устюгов писал на скалах восторженные стихи, некоторые из которых видны и сейчас.

Задумайтесь сейчас о том, как эта красота, эта свобода влияют на людей, особенно в юном возрасте. И вы поймете особенность, или даже, вернее, особость красноярцев. Даже те из них, которые не стали полноправными столбистами, хлебнули этого вольного воздуха. А столбисты – люди, которые не мыслят себя без Столбов, на вопрос «что для вас Столбы?» отвечают не сговариваясь: «Свобода».

Свобода

Свобода – это ключевое понятие. Свобода не только от города (это любой дачник себе обеспечил), не только от работы. Это свобода вообще. На Столбах сложились свои, вольные законы, и своя, вольная иерархия. Здесь не важно, кто ты – школьник или вице-мэр, а важно, как ты лазаешь по скалам. И тринадцатилетний школьник, прошедший без страховки Петлю Теплыха (фантастически сложный и опасный ход), здесь однозначно выше заместителя главы города, хотя и тот – столбист с многолетним стажем, и ходил по сложным ходам, и высоко ценится в столбистском сообществе.

Слово «Свобода» начертано полутораметровыми буквами на стене Второго Столба и видно практически из любой точки заповедника. История этой надписи характерна для столбизма. Надпись сделали в 1899 году. Власти пытались стереть её, для чего были посланы жандармы. Неведомый столбист согласился помочь жандармам, поднял их на площадку к надписи – и исчез. Больше суток жандармы сидели под дождем на высоте сорока метров, пока их не сняли оттуда. С этого момента начинается борьба государства со столбистами – жгутся избушки, разгоняются маёвки. Но, если вы думаете, что так было только при царизме – сильно ошибетесь. Советская власть расправлялась со столбизмом куда основательнее: в 1938 году все избушки были сожжены или увезены, а большинство столбистов посажены и расстреляны – и до конца сороковых Столбы были малолюдны. Вообще, расцветы столбизма удивительным образом совпадают с периодами демократизации в стране, а гонения – с усилением реакции. Так, очередная черная полоса в столбистской жизни началась в семидесятых и продолжалась до середины восьмидесятых: жгли избушки, ограничивали доступ на Столбы.

Чем же государству не нравились столбисты? Если принять расхожее туристское понимание Столбов, то чем опасны для государства люди, которые всего лишь ходят на природу, лазают по скалам и поют песни под гитару? Повторюсь – именно тем, что Столбы привлекают (и создают!) свободных людей.

Красота

Каждому, от годовалого малыша до почтенного старца, найдётся на Столбах место, куда по силам вскарабкаться и где показать свою удаль. На большинство скал есть простейшие ходы, по которым, согласно легенде, корову заводили, - а есть сложные и суперсложные.

Однако не каждый из пришедших на Столбы лазает по ним. А если и лазает – не обязательно от удовольствия лазать. Есть другая сторона Столбов, не менее важная. Забравшись на вершину, люди не торопятся спускаться. Более того, они часами сидят наверху, любуясь открывшейся панорамой. Многие только затем и карабкаются вверх.

Это что-то подобное японским садам камней. Только там сады небольшие, а тут – на много гектаров, с сибирским размахом. Взойдешь на одну скалу – открывается одна картина. Взойдешь на другую – картина другая. Одна и та же скала предстает в разных обличьях, если смотреть на неё с разных вершин. Скала Перья то взлетает из тайги оранжевым хвостом неведомой птицы, то вдруг становится мудрым спокойным слоном, а то и вовсе черным шлемом гигантского богатыря или львиной пастью. Скала Большой Беркут то, действительно, беркут и, действительно, большой, а то - удивительно точный профиль Пушкина. Скала Дед с одной стороны – суровый сибирский старовер в ушанке, а с другой – смеющийся Щукарь. Первый Столб предстаёт то загадочным сфинксом, то египетской пирамидой. Столбисты считают, что Столбы – гигантский аккумулятор космической энергии, и особенно заряжаешься ею на вершинах этих пирамид. Не знаю, как это подтверждается наукой, но помню не раз по себе, как шел на Столбы больным и обессилевшим, сомневаясь, что дойду – а возвращался бодрым и здоровым.

Детские души к красоте особенно восприимчивы. Многие красноярцы ходят на Столбы с младенчества. Не потому ли Красноярск породил столько художников и писателей? Фантазии есть где разыграться: в каменных глыбах угадываются черепахи, крокодилы, бегемоты.

Имена

Поэзия запечатлевается в камне. Каждая скала, каждый ход, каждый камень имеют собственные названия, поэтические и озорные. Верблюды, Ассириец, Гриф, Жаба, Замок рыцаря, Митра, Цыпа, Воробушки, Барьеры, Буханки, Обелиск, Голубые ворота, Гробница фараона, Клуб четырех, Рукавички. Ходы, бывает, называют в честь первооткрывателей (Леушинский, Шалыгинский, Зверевский, Петля Теплыха), а чаще имена точно и сочно характеризуют особенность хода. В Шкуродёре вы спускаетесь, стиснутые между двумя вертикальными стенами. Кровососик – неопасный ход, но на нем в кровь сдираются пальцы. Идущие ходом Рояль на высоте 50 метров – упираются в стену ногами, а руками держатся за горизонтальную щель. Ход Постирушка заставляет прижиматься к скале и шоркать по ней животом. Ход Сумасшедший – только для избранных. А вот вам Тараканий лобик - большая «катушка» на Первом Столбе. По сути, только четыре скалы названы без затей – Первый, Второй, Третий и Четвертый столбы, да и названы они еще в 18-19 веке охотниками, чья тропа пролегала мимо этих скал именно в таком порядке. Потом, когда скалы стали обживаться столбистами, топонимика Столбов стала куда богаче. Сейчас впору защищать на этой теме диссертации (впрочем, почин уже сделан).

История

Столбы стали любимым местом отдыха красноярцев в 19 веке. Вплоть до начала 20 века в основном посещались так называемые ближние Столбы – Ковриги, Кизямы. Путь к Столбам в то время был неблизким. Это сейчас они находятся практически в черте города, и к ним можно доехать от центра за полчаса на автобусе. А тогда весь Красноярск был сосредоточен на левобережье, ни одного моста через Енисей не было. Поэтому первые столбисты переправлялись через реку на лодках или плашкоутах, затем – на лошадях или пешком. Сохранились фотографии того времени: дамы в кринолинах, франтоватые мужчины с тросточками. На скалы лазали редко, из удали и любопытства. Да и тогдашняя обувь не располагала к этому: сапоги на кожаной подошве скользили по скале. Чаще срубали деревья, и по этим подпоркам удавалось вскарабкаться на невысокие скалы.

Первое зафиксированное в прессе восхождение на Первый столб совершил в 1851 году воспитатель детского приюта Вениамин Капин со своими подопечными. В восьмидесятых годах писец Красноярской губернской канцелярии А.С. Чернышев создал то, что потом назвали столбизмом. На Столбы он ходил с компанией, бывали они на Столбах регулярно, лазали много, осваивая новые и новые ходы, и, что очень существенно, Чернышевская компания построила первую столбистскую избушку. Значение этой избушки было осознано гораздо позднее – а тогда она строилась для вполне утилитарных целей: дорога на Центральные Столбы была неблизкой и отнимала много сил и времени, а значит, меньше сил и времени оставалось на лазание. Избушка позволяла жить на Столбах как угодно долго. Однако очень скоро оказалось, что избушка – это гораздо больше чем жилище. Чернышевская изба стала центром духовной жизни. Здесь кипели споры, пелись песни. На рубеже 20 века, когда политическая обстановка в России стала накаляться, изба привлекла внимание полиции. Бывали тут аресты и обыски, а в 1906 году избушку и вовсе сожгли. Но именно с тех пор избы столбистов стали размножаться как грибы. Особенно много их было в 20-х годах: тогда на Центральных столбах ночью было светло как на проспекте: всюду горели костры, толпились компании.

С девяностых же годов стремительно развивается техника лазания. Сначала выяснилось, что, в отличие от кожаных сапог, обычные лапти хорошо держат на скале. В начале 20 века лапти были заменены калошами. Калоши верно служили столбистам сто лет (да и сейчас еще можно встретить на Столбах человека не в модных скальных туфлях, а в калошах), и даже попали в Британский музей альпинизма, когда на соревнованиях в Уэльсе Александр Губанов спас от верной смерти швейцарскую спортсменку, попавшую в опасную ситуацию, буквально взлетев на скалу без всякой страховки и в обычных калошах.

Свободное лазание без страховки – фирменный стиль Столбов. Игра идёт по гамбургскому счету. И это не легкомыслие, а точный расчет и безупречное владение собой. Веревка (а до середины 20 века – кушак: семиметровый отрез прочного сатина) помогает подстраховать новичка или попавшего в сложное положение опытного столбиста – но только подстраховать при необходимости. Уважение (да и самоуважение) на Столбах можно завоевать только свободным лазанием. В Америке говорят: если ты такой умный, почему тогда ты не богатый. На Столбах говорят: если ты такой крутой, почему не ходишь на Митру Сумасшедшим ходом? (Сумасшедший ход, кстати, был впервые пройден в 1916 году легендарным Николаем Леушиным, одним из основателей компании «Беркуты» - и до сих пор доступен только избранным).

Эпоха свободного лазания была объявлена в начале 20 века компанией, которую возглавлял художник Дмитрий Каратанов. Тогда со всех скал были выкинуты деревянные подпорки. В этой компании начинал свою столбовскую «карьеру» юный гимназист Саша Яворский, ставший затем первым директором заповедника и первым летописцем Столбов.

В 20-х годах столбизм переживает невиданный расцвет, а в 30-х – невиданный разгром. В 40-х Столбы пусты: война и репрессии выкосили вольное племя скалолазов. Однако уже в конце сороковых Иван Филиппович Беляк возрождает столбистское движение, создав заново компанию «Беркуты» и организовав столбистские праздники. 100-летие столбизма в 1951 году было отмечено с размахом: на Столбах играл духовой оркестр, было совершено массовое ночное восхождение на Первый столб с зажженными факелами, на вершине труднодоступной скалы Коммунар пекли блины и танцевали под патефон. В это время в стране скалолазание становится видом спорта, и красноярцы сразу захватывают в нем лидирующие позиции, которые не утратили до сих пор.

50-60е: очередной расцвет столбизма, множество компаний, изб, первопрохождений. Семидесятые-восьмидесятые – тяжелая, унизительная борьба столбистов и заповедника, которая не пошла на пользу ни той, ни другой стороне. Но чтобы понять суть вопроса, надо рассказать о заповеднике.

Заповедник

Столбы до 19 века были просто охотничьими угодьями. Пролегал здесь и путь золотодобытчиков с Саян, что сохранилось в названии скалы Чертова кухня (здесь старателей гостеприимно встречали, поили, кормили – и обирали, а то и убивали).

Никаких особых правил не существовало. Тайга как тайга. Общественное мнение всколыхнулось в начале 20 века, когда на Столбах стали брать камень для постройки знаменитого железнодорожного моста через Енисей, того самого, который на Всемирной выставке завоевал приз одновременно с Эйфелевой башней. (Любопытно, кстати, что инженер Кнорре, строивший этот мост – двоюродный дед нынешнего директора заповедника Алексея Кнорре). И для начала разрушили любимейшее место отдыха красноярцев, скалу Кизямы, а потом стали добывать камни под Вторым столбом. Во время мировой войны, а потом и гражданской, пленные австрийцы валили на Центральных Столбах лес – и свалили его на славу. Фотографии двадцатых годов полны ракурсов, сейчас невозможных: деревья не загораживали скалы, поскольку деревьев практически не было.

Первое, чего добилась красноярская общественность – запрещения добычи камней и вырубки леса на Столбах. Это было в 1920 году и, строго говоря, можно отсчитывать историю заповедника именно с этого года. Однако заповедником Столбы стали в 1925 году, постановлением Енисейского Губисполкома. Это был (и есть) очень необычный заповедник. Ведь заповедник, по определению, место, куда вход запрещен или, в крайнем случае, сильно ограничен. Однако Столбы – любимое место отдыха красноярцев, и заповедник был создан вовсе не для того, чтобы запретить им доступ к скалам. Наоборот, требовалось сохранить этот уголок природы в первозданном виде и запретить там хозяйственную деятельность. Но как сохранить первозданность природы там, где проходят тысячи людей, жгут костры, строят избушки? Эту непростую задачу и решал первый директор заповедника, Александр Леопольдович Яворский. Он хорошо понимал столбистов, поскольку сам был столбистом со стажем. И он попытался привлечь столбистов на свою сторону, установив определенные правила поведения на Столбах (которые, в целом, существовали и до того, но в неписанном виде), и гарантировав сохранение столбистских традиций.

И, удивительное дело, порядок на Столбах поддерживался не столько администрацией заповедника (в которой и было-то на тот момент два-три человека), а самими столбистами. Впрочем, так было и до того: совет старейшин (был и такой на Столбах) подвергал наказанию за сброшенные со скал камни, за убийство животных.

Какому наказанию, спросите вы? Если проступок нетяжелый – калошевание. Я подвергся ему в первый же приход на Столбы, когда после обеда, по таёжной привычке, вылил под куст остатки супа. Меня тут же разложили на камушке – и всыпали по пятой точке калошами. Одного раза хватило: с тех пор прошло больше тридцати лет, и я не оставил на Столбах ни бумажки, на бутылки, ни целлофанового пакета. Ничего. Кроме души, разумеется.

Проступки тяжелые (не спас товарища на скале) и наказывались сурово – отлучением от Столбов. Никто не может запретить тебе приходить на Столбы. Но никто на Столбах не будет с тобой общаться. Общение, наряду с любованием и лазанием, – один из краеугольных камней столбизма.

За проступки средней тяжести столбистов не пускали в избы, и они вынужденно «ссылались» на кордон заповедника, где было место переночевать, но, конечно, не было вольного столбистского общежития. Кордон, в конце концов, стал называться Нарымом. Теперь это его официальное название.

Живой Уголок

Кордон Нарым в каком-то смысле стал визитной карточкой заповедника. Но не потому, что туда «ссылали» провинившихся столбистов. В отличие от других кордонов, находящихся на границах заповедника, этот находится внутри самого посещаемого Туристско-экскурсионного района. И, самое, пожалуй, главное: до последнего времени именно там находился знаменитый Живой уголок Елены Александровны Крутовской.

В Живом уголке, как в капле воды, отразилось своеобразие Заповедника «Столбы». Не то чтобы в другом заповеднике это было невозможно. Но почему-то это произошло именно на Столбах, и произошло не случайно.

Елена Александровна, биолог по образованию, появилась в заповеднике необычным образом. В 1939 году она вместе с матерью спасалась на Столбах, в избе Музеянка, от репрессий, которые очень основательно прошлись по известнейшей в Красноярске, да и в Сибири вообще, семье Крутовских. Когда опасность ареста миновала, Елена Александровна устроилась работать на кордон Нарым – и до конца жизни практически не спускалась в город. Живой уголок родился из научного эксперимента, когда Елена Александровна подбирала оставшихся без родителей глухарят и пыталась их одомашнить. Однако глухарятами она не ограничилась: на Столбах было немало больных, раненых животных и птиц, оставшихся без присмотра детенышей. Елена Александровна лечила, кормила их. Кто-то, встав на ноги (или на крыло), возвращался в лес, а кто-то оставался. Со временем Живой уголок разросся в целый зоопарк, но это был необычный зоопарк. Он существовал на энтузиазме работников заповедника (прежде всего, конечно, Елены Александровны), на пожертвования посетителей. Это был самый человечный, самый уютный зоопарк. Дети проделывали нелегкий семикилометровый путь, чтобы попасть сюда, и они были вознаграждены. Во всех других городах дети, в конце концов узнают, что Дед Мороз и доктор Айболит – это сказка. А красноярские дети видели самого настоящего, живого, стопроцентного доктора Айболита. И учились здесь состраданию и благородству так же, как рядом на скалах учились ловкости и бесстрашию. Это был еще один «факультет» университета под названием заповедник «Столбы».

Экология

Научная жизнь заповедника концентрируется на экологических проблемах, хотя ими не ограничивается. Но так получилось, что «Столбы» - это гигантская экспериментальная площадка. Как отражается на тайге соседство мегаполиса? Как влияют на неё выбросы заводов? Многотысячные толпы посетителей?

Настоящим бедствием для заповедника стало появление одноразовой посуды и полиэтиленовых пакетов. До восьмидесятых годов даже экологически невоспитанным гражданам практически нечего было оставить на Столбах. Пустые бутылки несли домой, поскольку их можно было сдать – а если кто и ленился, то за ним подбирали бутылки невесть откуда взявшиеся старушки, которые ежедневно (!) проделывали многокилометровый путь на Столбы и обратно, для моциона и сбора «пушнины». Бумагу, в которую были завернуты продукты, сжигали или клали в карман – да и, будучи выброшенной, она быстро усваивалась лесом. Пластиковые же бутылки, одноразовые упаковки радикально изменили ситуацию. Представьте себе погожий сентябрьский день, когда на Столбы приходит пять-десять тысяч посетителей. Что будет, если хотя бы каждый десятый оставит после себя пластиковый стаканчик? А ведь, увы, оставляют девять десятых… Сейчас на Столбах регулярно объявляют субботники - и вывозят мусор десятками КАМАЗов. Столбисты грустно шутят, что скоро Столбы скроются под горами мусора.

Причина не только в одноразовой посуде, но и в том, что прервалась традиция. В семидесятые-восьмидесятые годы администрация заповедника вела беспощадную войну со столбистами – как раз с теми, кто и проводил экологическое воспитание на Столбах (вспомните, например, калошевание). Сейчас администрация, как и при Яворском, опирается на столбистов – но ситуация уже изменилась, кажется, непоправимо.

Кроме посетителей, заповедник страдает от промышленности. С одной стороны – Красноярская ГЭС, благодаря которой Енисей не замерзает круглый год, отчего деревья стали болеть. С другой стороны – заводы, особенно алюминиевый: почва заповедника пропитана фтором.

Спорт

Красноярским спортсменам фантастически повезло: они имеют буквально «под рукой» естественный скалодром. Это не могло не сказаться на спортивных результатах: на чемпионатах по скалолазанию и альпинизму красноярцы редко остаются без призовых мест. Достаточно сказать, что основатели альпинизма в СССР, Евгений и Виталий Абалаковы, начинали со Столбов. Еще школьниками туда привел их преподаватель ботаники Александр Леопольдович Яворский, и они «с ходу» покорили небольшой, но не такой простой камень: Слоник.

Красноярские альпинисты славятся великолепной техникой лазания и слаженной коллективной работой. Новый маршрут по отвесным стенам они прокладывают просто, проведя прямую линию от основания горы к вершине. И проходят маршрут, где никто не ходил до них и, как правило, не ходят после них. Какой бы сложности и высоты гора ни была. Так они взошли и на Эверест.

В скалолазании красноярцы также творят чудеса. Существует особая красноярская техника лазания. Столбисты взлетают бегом там, где другие карабкаются, распластавшись по скале. Это потому, что на Столбах много «катушек», в том числе и довольно крутых. Обувь хорошо держит на скале, нужно всего лишь перебороть себя – и просто пойти ногами. У столбистов это вошло в привычку. Достаточно посмотреть на Первый столб ранней осенью, в «часы пик», когда скала буквально облеплена людьми, по всей длине каждого мало-мальски простого хода стоят очереди на подъем и спуск – и мимо этих очередей, выше или ниже, не держась за камень руками, проносятся бывалые столбисты. Кто-нибудь из очереди осторожно попробует повторить их бег, и вдруг – получается!

Далеко не все столбисты становятся спортсменами. Соревноваться с другими – совсем другое дело, чем соревноваться со скалой или самим собой. Лазать на скорость – совсем другое дело, чем лазать для удовольствия. Легендарный столбист Володя Теплых на соревнованиях не брал призовых мест. Но многие ходы, им пройденные, до сих пор никто не прошел, или прошли единицы. Это я к тому, что отождествлять спорт (скалолазание и альпинизм) со столбизмом было бы неправильно. Это близкие вещи, но очень разные. Хотя столбистская народная забава, лазание по «хитрушкам» - небольшим, но очень сложным ходам, вдруг оказалась видом спорта и стала называться болдерингом. И вот в хитрушках Володе Теплыху уже равных не было.

Сообщество

На Столбах все друг друга знают. Это такая большая деревня. Деревня в прямом и переносном смысле: устоявшиеся столбистские компании строят на Столбах избушки, каждая из которых имеет свою историю, свой фольклор, свои достижения. Прямо на скале, над сорокаметровым обрывом, вознеслась изба «Грифы» - поющая и мыслящая. Недалеко от неё, и тоже на немалой высоте – «Эдельвейс», «спортсменская» изба. «Кузьмичева», она же бывшая «Дырявая» - любимое место красноярской интеллигенции. Изба «Уродник», в которой живет компания «Уроды» - не от уродства, а потому, что у родника. «Голубка», родившая множество смелых проектов – от красноярской экспедиции на Эверест до похода через Северный полюс на лыжах. И множество других изб, описание которых займет много томов. Фундаментальный и объемистый труд А.Л. Яворского, хранящийся в Государственном архиве Красноярского края, описывает историю столбистских изб и компаний только до начала тридцатых годов.

Это сообщество живет по своим неписанным законам, имеет свою табель о рангах, свою историю, культуру и свой язык, изучению которого Л.З.Подберезкиной даже была посвящена целая кандидатская диссертация.

Чтобы дать представление об этих неписанных законах, процитирую песню Николая Щедрина («в миру» - профессор, доктор юридических наук, на Столбах – Зверобой):

Но пусть он даже с Господом знаком,
Пусть занял пост союзного значенья.
Земного притяжения закон
И для него не знает исключенья.

На Коммунар за деньги не пролезть,
Блатная не поможет тут страховка.
Не вознесет на Перья чья-то лесть,
Нужна своя силенка и сноровка.

И друга "немохнатая" рука
Пока еще в почете у столбистов.
Здесь если и посмотрят свысока,
Так это "свысока" в буквальном смысле.

Зверобоя на Столбах, как и многих других столбистов, знают в основном по кличке. Клички на Столбах – это тема особая. Когда один из известных столбистов стал зам.главы администрации (вице-мэром), он тут же получил кличку «Лице-мэр» и отнесся к этому так же, как и другие – с юмором. Интересно происхождение клички другого известного столбиста: Леоперд. Он загорал на вершине Перьев, заснул и свалился прямо в щель Шкуродера. Спускаясь Шкуродером, люди, бывает, рвут штормовки, а тут человек «просквозил» его в одних плавках. В Живом уголке ему оказали первую помощь, а именно намазали зеленкой полосы, оставленные Шкуродером, отчего столбист стал похож на зеленого тигра. Друзьям его, не искушенным в зоологии, пришло на ум немного другое животное.

Есть клички простые, производные от имени-фамилии: Михив – Михаил Иванович, Дрюня - Андрей, а есть экзотические: Габони, Мохендра, Красный Дюк. Нередко люди, знакомые не один десяток лет, выпившие вместе не один литр водки и излазившие не один десяток ходов, не знают имени и фамилии друг друга. Мы потратили не один месяц, чтобы узнать фамилию легендарного на Столбах человека по кличке Бурмата, которого знал там в шестидесятых-семидесятых годах каждый – и неожиданно нашли его на картинах Андрея Поздеева: Поздеев был с ним дружен и не раз писал его: то грузчиком, то апостолом, а то и просто Владимиром Брытковым.

Культура

Столбы занимали немалую часть жизни и творчества Поздеева. Достаточно вспомнить «Калтатскую серию», написанную на Кузьмичевой поляне. На Столбах он имел кличку: Дрюля-пуля. Столбы писали Дмитрий Каратанов, Тойво Ряннель и Геннадий Горенский. Практически полностью посвятил себя Столбам художник Всеволод Воронов.

Столбам посвящено не менее десятка повестей и романов, не говоря уже о сотнях рассказов (особенно стоит отметить «Столбистские байки» Анатолия Ферапонтова). Фундаментальный исследовательский в то же время поэтичный (для Столбов такое сочетание вполне естественно) труд Леонида Петренко «Красноярская Мадонна», увы, пока доступен только на сайте «Красноярские Столбы», хотя заслуживает безусловно большего. Писал о Столбах и В.А.Обручев – слабую, раннюю, но искреннюю повесть. Александр Леопольдович Яворский, отбывая десятилетний срок в Вятлаге (одно из обвинений – собирал группу молодых столбистов для совершения террористических актов над вождями партии), спасался от мерзостей лагерной жизни тем, что писал грандиозную поэму «Столбы», в которой описал каждую скалу, каждый ход.

Впрочем, тут я готов уступить место поэтам Столбов, которые сказали всё раньше меня и лучше меня.

У нас два дома - тот и этот.
И сам не ведаешь порой,
Особенно в разгаре лета,
Который настоящий твой.
А.Л.Яворский. Поэма «Столбы»

Увидел я перед собой скалу Перья, но - всю еще затененную по ее щелям-каминам: солнышко-то едва выглянуло на востоке. Сижу, любуюсь, сам от счастья расцветаю, а скала тем временем превращается из бутона в цветок! - солнышко-то перемещается, тени исчезают:
Анатолий Ферапонтов. Байки от столбистов

И воспарил над лесом вечный камень: полетом невесомых Перьев, чеканными профилями гордых мужчин, добрых Львов и Беркутов ростом до небес. Войди сюда, разбуди спящую фантазию, и все образы мира восстанут в расступившемся камне и закружат с тобой в сказочном хороводе.
Леонид Петренко. Красноярская Мадонна

Русская равнинная нация, осваивая Сибирь через ее западные равнины, впервые здесь столкнулись с подобной формой скал, соответствующей образам библейских столпотворений. Вот и назвали местность Столпы, а уж затем особенности простонародного русского языка обкатали глуховатое звучание названия в звонкое слово "Столбы".
Леонид Петренко. Красноярская Мадонна

Вершиной столбовского пейзажа являются полетные картины, открывающиеся с ключевых панорамных точек, метко названных видовками. Видовки - это место, где пробуждается гордое зрение души и человек начинает видеть то, что называется Родиной. Усталый, взмокший, ломившийся торопливо сквозь лесную чащу, делает еще несколько неохотных шагов по каменным уступам и мир вдруг распахивается, словно при взлете. Сколько воздуха, света, жизненного восторга обрушивается на человека, смывая усталость и, словно бы раскрывая за спиной орлиные крылья. Недаром лучшие компании столбистов называли себя именами парящих птиц: Беркуты, Соколы, Грифы.
Леонид Петренко. Красноярская Мадонна

Логически трудно объяснить, почему именно на Столбах появился такой феномен, как столбизм; понимаю, что фраза звучит смешно: а что там еще должно появиться? Но ведь нет в мировых языках аналога этому слову: отчасти - да, туризм, но туристов на Столбах пренебрежительно "туриками" зовут; отчасти - альпинизм, скалолазание, но ведь не только; отчасти - карнавал, непрерывный фестиваль какой-то, шутовство на грани смерти, но и за гранью; отчасти - место, где завязывается дружба на всю жизнь, - и все это вместе называется "столбизм". Однако в мире есть немало мест, вполне схожих: вот скалы и лес, а кое-где и море или река поблизости. Так нет же, достоверно известно, что нигде подобного сообщества не случилось, не создалось. Может, потому и - не опишешь, в отдельное целое не свяжешь.
Анатолий Ферапонтов. Байки от столбистов

Кто постиг искусство понимать красоту природы, тот понял это и его уже не собьешь с его пути, он будет искать эту красоту, находить и понимать ее. Уметь ее ценить и дорожить ею. Для нас красота природы, конечно, понятна и именно потому, что мы умеем ее видеть, понимать, она нам созвучна.
А.Л.Яворский. Над Моховой (думы)

О Столбах можно писать бесконечно, но пора остановиться. Чем много раз услышать, лучше один раз увидеть. Приезжайте, любуйтесь вместе с нами, лазайте вместе с нами. А если хотите узнать о Столбах больше – милости просим на сайт «Красноярские Столбы»: www.stolby.ru.

Алексей Бабий 


Опубликовано:   Сибирские города. Красноярск
© Алексей Бабий 2005