О лишенцах (лишенных избирательных прав) сейчас мало кто знает. И никто не считает их репрессированными – ни Федеральный закон «О реабилитации жертв политических репрессий», ни обыватель. Тоже мне репрессия – нельзя избирать и быть избранным, говорят они: я тоже никуда не избираюсь и голосовать не хожу.
На самом деле всё было гораздо серьёзнее и трагичнее. Множество судеб поломано из-за того, что семью лишили избирательных прав.
Впрочем, давайте по порядку.
Историю лишенцев можно делить по периодам (до 1927 года и после) и по месту жительства (город и деревня).
До 1927 года избирательных прав были лишены в основном «бывшие» - бывшие торговцы, фабриканты, офицеры, полицейские и т.д. Это было понятно: любая революция устраивает после победы люстрацию. Лишенцы были сосредоточены в городах (деревенские списки лишенцев того времени состоят из трёх-четырёх фамилий на сельсовет), и жизнь их не была сладкой, ведь речь шла не только о выборах. На работу их старались не брать, чтобы избежать «засорения аппарата лишенцами», а если и брали, то при любом сокращении они были первыми кандидатами. К тому же лишение избирательных прав распространялось на всю семью: жену тоже не брали на работу, детям было запрещено учиться в вузах и техникумах (а бывало, и из школы выгоняли). Так что речь шла о выживании. В деревне лишенцам тогда было проще выжить.
Всё изменилось в 1927 году, кода лишать избирательных прав стали за так называемые «нетрудовые доходы», а для «лишенцев» вводить так называемый индивидуальный налог. Если и до этого речь шла не только и не столько о выборах, то теперь лишение избирательных прав и вовсе стало репрессивной мерой. Сельсоветские списки лишенцев стали многостраничными, на десятки и сотни фамилий.
Что считалось нетрудовыми доходами? Читаем декрет ВЦИК от 04.11.1926 "Об утверждении инструкции о выборах городских и сельских советов и о созыве съездов советов"
а) земледельцы, применяющие наемный труд, сезонный или постоянный, в таком
объеме, который расширяет их хозяйство за пределы трудового.
То есть речь идёт о батраках, которые до сих пор нанимались вполне законно:
существовали так называемые батрачкомы (что-то типа биржи труда), оформлялись
договоры и т.д. С 1927 года это стало криминалом. Этот пункт составлен в
традициях, которым государство верно до сих пор. В каком объеме хозяйство
расширяется за пределы трудового, власть на местах решала по своему разумению,
то есть произвольно. Слово «применяющие» незаметно превратилось в «применявшие»
- читая дела лишенцев (а в ходе подготовки Книги памяти политических репрессий я
их прочитал более 13000), я видел много жалоб крестьян на то, что их лишили
избирательных прав за то, что они держали батраков до 1927 года, а то и вообще
до революции.
б) земледельцы, имеющие наряду с земледельческим хозяйством собственные
или арендованные промысловые и промышленные заведения и предприятия (мельницу,
крупорушку, маслобойку и т.п.), ведущиеся с применением постоянного или
сезонного наемного труда;
Этот пункт так же исполнялся в традициях нашего государства: вторая часть
пункта, про использование наёмного труда, выпала из обихода, и избирательных
прав стали лишать за производственную деятельность как таковую, а «и т.д.»
толковалось очень произвольно - избирательных прав лишали, например, за владение
сепаратором.
в) земледельцы, занимающиеся наряду с земледельческим хозяйством скупкой и
перепродажей скота, сельскохозяйственных и иных продуктов в виде промысла
(барышники-прасолы).
И этот пункт трактовался очень широко: бывало, лишали избирательных прав за
продажу продуктов на рынке, даже и своих.
г) лица, закабаляющие окружающее население путем систематического
предоставления в пользование имеющихся у них сельскохозяйственных машин,
рабочего скота и проч. или постоянно занимающиеся снабжением населения кредитом
(товарным или денежным) на кабальных условиях;
За время НЭПа многие крестьяне хорошо встали на ноги, купили вскладчину или в
кредит сеялки, веялки, жатки, а то и трактора. Конечно, производительность труда
резко повысилась. А сельхозтехнику логично было давать в аренду односельчанам,
за деньги, продукты или за отработку. Это было нормально и естественно до 1927
года, а теперь стало криминалом. В документах это называлось «эксплуатация
сельхозтехникой». Однако и этот пункт толковался расширительно: сдача комнаты в
городе тоже трактовалась как «нетрудовой доход», со всеми вытекающими
последствиями.
д) кустари и ремесленники, прибегающие к найму постоянной рабочей силы, за
исключением случаев, предусмотренных п. "г" ст. 16 настоящей Инструкции;
Помните в «Двенадцати стульях» Виктора Полесова, кустаря-одиночку с мотором?
Одиночка – это принципиально. Если бы у него был помощник, загремел бы наш
кустарь в лишенцы. «С мотором» - значит, у него был какой-никакой двигатель. Это
официальные формулировки.
е) владельцы предприятий промышленного типа, предприниматели и подрядчики, эксплоатирующие население путем сдачи тех или иных работ на дом;
ж) владельцы и арендаторы предприятий промышленного и фабрично-заводского типа;
з) частные торговцы и перекупщики;
и) частные торговые и коммерческие посредники;
Можно сказать короче: любой, даже самый мелкий, бизнес.
к) бывшие офицеры и военные чиновники белых армий, а также руководители контр-революционных банд.
л) все служащие и агенты бывшей полиции, особого корпуса жандармов и охранных отделений, члены царствовавшего дома, а также все лица, прямо или косвенно руководившие действиями полиции, жандармерии и карательных органов, как при царском строе, так и при белых контр-революционных правительствах, как-то: (далее идёт длинный список должностей)
Эти пункты плавно перешли из предыдущих инструкций.
М) служители религиозных культов всех вероисповеданий и толков, как-то:
монахи, послушники, священники, дьяконы, псаломщики, муллы, муэдзины, раввины,
бии, казии, канторы, шаманы, баксы, ксендзы, пасторы, начетчики и лица других
наименований, исполняющие соответствующие перечисленные обязанности, независимо
от того, получают ли они за исполнение этих обязанностей вознаграждение;
Священнослужителей лишали избирательных прав и до 1927 года, но после 1927 года
этот пункт стал трактоваться очень произвольно – лишенцами становились,
например, церковные старосты. Священнослужитель мог «снять с себя проклятье»
только если публично, через газету, отрекся от сана.
н) лица административно-высланные, а также лица, в отношении которых
состоялись судебные приговоры, лишающие их, в виду связи с преступной средой,
права проживания на месте своего прежнего жительства; пораженные в правах
приговорами судов.
Благодаря тому пункту мы смогли отследить судьбы многих, известных и неизвестных
людей: их ссылали в наши края и здесь автоматически включали в списки лишенцев.
Например, в списке лишенцев по Енисейскому району есть Николай Эрдман, известный
драматург.
о) лица, признанные в установленном порядке душевно-больными или
умалишенными;
Этот пункт понятен, однако тоже трактовался широко. Нередко лишали избирательных
прав глухонемых.
п) члены семей лиц, лишенных избирательных прав по п. п. "а", "б", "в",
"г" и "д" ст. 69 Конституции Р.С.Ф.С.Р. и соответствующим им пунктам настоящей
статьи в тех случаях, когда они находятся в материальной зависимости от лиц,
лишенных избирательных прав, и не имеют источником своего существования
самостоятельный общественно-полезный труд.
Вот этот пункт породил в дальнейшем множество драм. Дети отказывались от
родителей, жены от мужей. Девушки из небогатых семей, для которых ещё пару лет
назад брак с парнем из зажиточной семьи бы «социальным лифтом», вдруг ощутили,
что теперь этот лифт стремительно летит вниз.
«… я прожила с ним 10ть лет в плохом настроении жизни как не любя из бедного
класса. Я с ним порвала житейскую связь в Берёзовском райисполкоме при отделе
Зап. Актов Граж. Сост…»
Заметьте, кстати, совершенно платоновский стиль письма. Он характерен для
документов, написанных крестьянами – Платонов этот язык не выдумал. К слову,
многие заявления городских лишенцев, кажется, написаны Зощенко.
Дети лишенцев, достигнув призывного возраста, мобилизовывались в так называемое тыловое ополчение. Им вместо красноармейских книжек давали так называемые «свидетельства обязанного службой в тыловом ополчении». На первой странице красовалась обидная надпись «Лишен права защиты СССР с оружием в руках», а сами свидетельства были белого цвета (возможно, отсюда и пошло слово «белобилетник»). Строевой подготовки в тыловом ополчении не было, тылоополченцев РККА «сдавала в аренду» другим наркоматам на стройки коммунизма. По сути, тылоополчение ничем не отличалось от лагеря. В 1937 году тылоополчение переименовали в строительные войска РККА, то есть знакомый всем стройбат.
В основном декрет ударил по крестьянам. Хотя и в городе криминальной стала сдача комнаты в аренду или продажа на толкучке куска мыла – всё это трактовалось как нетрудовой доход и влекло за собой лишение избирательных прав. Но в деревне всё было гораздо хуже. Лишенцев стали облагать так называемым индивидуальным налогом, который был в разы, а то и на порядок, выше обычного, Единого сельскохозяйственного налога (ЕСХН).
ЕСХН определялся достаточно просто: каждый гектар покоса или посева, каждая голова КРС, а также лошади, куры и т.д. имели свою «цену». Простым подсчетом определялся плановый доход. Налог составлял примерно треть от него.
Если крестьянина лишали избирательных прав, его облагали индивидуальным налогом. Он считался так же, как ЕСХН, но цена гектара, курицы, лошади и т.д. кратно увеличивалась. Кратно же увеличивались и без того немалые сборы «Культсбор», «Самообложение». В результате поборы увеличивались в разы, а то и на порядок.
Вот самый поразительный случай из тех, что мне попались в документах «лишенцев». В Енисейском районе четыре крестьянина решили сэкономить и поставили временную мельничку на льду – только для себя, на сторону не работали. Один из них, Мельников, организовывал процесс – о нем и пойдет речь. «Доброжелатель» из односельчан сообщил о мельнице налоговой комиссии. Прибывший из райцентра фининспектор тут же пересчитал налог на индивидуальный.
Мельников до этого уже уплатил единый сельхозналог (ЕСХН) «по трудовому хозяйству» как обычный единоличник – 109 руб. 30 коп. Это означает, что его расчётный доход был в пределах 300-400 рублей – ЕСХН составлял примерно треть планового дохода. Помимо ЕСХН он уплатил:
Итого 665 рублей 25 копеек. Будучи не лишенцем, а «всего лишь» единоличником, Мельников, как видим, уже должен платить налоги, превосходящие его расчётный доход. Запомним эту цифру.
А теперь мановением руки районного чиновника Тимофей Мельников превращается из обычного единоличника в лишенца. Основание – владение мельницей. Неважно, что временной, что вскладчину, что без наёмной силы.
Рассчитываемая сумма налога по каждой позиции умножается на два – если лошадь по ЕСХН «стоит» 16 рублей, то при индивидуальном обложении – 32, корова – не 17 рублей, а 34. Сюда же добавляются довольно произвольно рассчитываемые неземледельческие заработки (в том числе от мельницы) – и расчётный доход получился уже 2119 рублей, а индивидуальный налог с него – 840 рублей.
Но этим дело не заканчивается. Плюс к этому налогу Мельников обязан уплатить:
Итого 7672 руб.
Конечно, Мельников такой налог не выплатил, и у него конфисковали все имущество. К слову, всё его имущество оценили в триста рублей. Мог бы ещё и сесть по 61-й статье за неуплату налогов. По ней сидело немало крестьян, которых, как и Мельникова, никто не считает жертвами политических репрессий. Они до сих пор проходят в статистике по графе «Экономические преступления». А ведь задача решалась вполне политическая — выдавить единоличника из деревни. Механизм был очень простой: либо крестьянин выплачивает индивидуальный налог и разоряется, либо не выплачивает, и имущество конфискуют в счет налога, а сам он ещё и может «сесть».
Индивидуальный налог не был единственной мерой было ещё твёрдое задание, было «отнесение хозяйства к кулацкому» по очень простому признаку – годовой доход свыше 500 рублей, а то и вообще без признаков.
Конечно, крестьяне пытались бороться. Собственно, личные дела лишенцев в основном состоит из их переписки с райисполкомом и окрисполкомом, жалоб в прокуратуру, писем Калинину и Сталину. Была и коллективная поддержка – так называемые «письма одобрения». Это поразительные документы, переворачивающие наши представления о настроениях в деревне.
Считается, что бедняки активно участвовали в раскулачивании. В советское время это подтверждало классовую теорию, в постсоветское — утверждение поменяло знак: бедняки якобы с энтузиазмом грабили зажиточных соседей. Реальная картина, которая видна в документах, совсем другая: бедняков нужно отличать от «актива бедноты». «Активистов», судя по протоколам их собраний, в селе обычно насчитывалось меньше десятка. Бедняков было намного больше. «Актив бедноты» действительно принимал непосредственное участие в раскулачивании. Бедняки — наоборот, как правило, защищали лишенцев.
В личных делах лишенных избирательных прав часто встречаются документы, которые называются «Одобрительный приговор», «Письмо одобрения», «Одобрение», или просто «Справка», или даже «Приговор». Крестьяне села пишут в райисполком письмо, в котором доказывают, что такой-то неправильно лишен избирательных прав или выслан, поскольку на самом деле наемной силой он не пользовался, помогал беднякам и т.п. Они просят вернуть семью из ссылки, ручаются за них. Под такими письмами стоят десятки, а иногда и сотни подписей: отдельно — середняки, отдельно — бедняки и батраки.
Эти письма встречаются в личных делах довольно часто, но они не влияли на ситуацию. Лишенцы стремительно разорялись.
А потом наступил 1930 год, когда от экономического удушения крестьян государство перешло к экспроприации и высылке. Конечно, списки на раскулачивание составлялись на основе списков лишенцев. Раскулачивание было не стихийным грабежом, как это нередко описывают, а проходило в рамках операции ОГПУ в соответствии с приказом № 44/21 2 февраля 1930 г. Но это уже другая история, о которой стоит написать отдельную статью.
Алексей Бабий
Опубликовано: Альманах "Енисей" 2020
© Алексей Бабий 2020