М.Наука, 1979
Конспект. Ключ: ТОРОУОЛД
(6) Я не говорил бы так много о себе, если бы знал кого-нибудь другого так же хорошо, как знаю себя. Недостаток опыта, к сожалению, ограничивает меня этой темой.
(7) 12 подвигов Геракла кажутся пустяками в сравнении с тяготами, которые возлагают на себя мои ближние. Тех было всего двенадцать, и каждый достигал своей цели, а этим людям, насколько я мог наблюдать, никогда не удается убить или захватить в плен какое-нибудь чудовище или завершить хотя бы часть своих трудов. У них нет друга Иола, колотый прижег бы шею гидры каленым железом, и стоит им срубить одну голову, как на её месте возникают две другие.
МОЁ: Браво! И стиль, и мысли! Браво, Генри Торо!
(7) ...Это всё проще приобрести, чем сбыть с рук.<...> кто сделал их рабами земли?
(8) Сколько раз встречал я бедную бессмертную душу, придавленную своим бременем: она ползла по дороге жизни, влача на себе амбар 75 футов на 40, свои Авгиевы конюшни, которые никогда не расчищаются <...>
МОЁ: Браво!
(8) Но люди заблуждаются. Лучшую часть своей жизни они закапывают в землю на удобрение. Судьба, называемая обычно необходимостью, вынуждают их всю жизнь копить сокровища, которые, как сказано в одной старой книге, моль и ржа истребляют, и воры подкапывают и крадут. Это -жизнь дураков, и они это обнаруживают в конце пути, а иной раз и раньше.
(9) Большинство людей, даже в нашей относительно свободной стране, по ошибке или просто по невежеству так поглощены выдуманными заботами и лишними тяжкими трудами жизни, что не могут собирать самых лучших её плодов. Для этого их пальцы слишком загрубели и слишком дрожат от непосильного труда. У рабочего нет досуга, чтобы соблюсти в себе человека, он не может позволить себе человеческих отношений с людьми. это обесценит его на рынке труда.
МОЁ: А это уже Экклезиаст: "А он всю жизнь свою ел впотьмах и второпях"
Торо -далее: у него нет ни на что времени, он -машина.
(10) И даже на эти страницы вы тратите украденное или взятой взаймы время и выкрадываете час у ваших заимодавцев. Совершенно очевидно, что многие из вас живут жалкой, приниженной жизнью, - у меня на это наметанный глаз. Вы вечно в крайности, вечно пытаетесь пристроиться к делу и избавиться от долгов, а они всегда были трясиной <...>и всегда вы обещаете выплатить, завтра же выплатить, а сегодня умираете в долгу; и все вы стараетесь угодить нужным людям и привлечь клиентов - любыми способами, кроме разве что подсудных, вы лжете, льстите, голосуете, угодливо свиваетесь в клубочек или стараетесь высказать щедрость во всю ширь своих слабых возможностей - и все ради того, чтобы убедить ваших ближних заказывать у вас обувь, или шляпы, или сюртуки, или экипажи, или бакалейные товары; вы наживаете себе болезни, пытаясь кое-что отложить на случай болезни, кое-что запрятать в старый комод ил в чулок, засунутый в какую-нибудь щель, или для лучшей сохранности, в кирпичный банк - хоть что-нибудь, хоть сколько-нибудь.<...>
Тяжко работать на южного надсмотрщика, еще тяжелее на северного, но тяжелее всего, когда вы сами себе надсмотрщик. А еще говорят о божественном начале в человеке: <...> он раб и пленник собственного мнения о себе, которое составил на основании своих дел. Общественное мнение далеко не такой тиран, как наше собственное. Судьба человека определяется тем, что он сам о себе думает.
(11) Большинство людей ведет безнадежное существование. То, что зовется смирением, на самом деле есть убежденное отчаяние. Из города, полного отчаяния, вы попадаете в полную отчаяния деревню. <...> Даже то, что зовется играми и развлечениями, скрывает в себе устойчивое, хотя и неосознанное отчаяние.
(12) Никогда не поздно отказаться от предрассудков. нельзя принимать на веру, без доказательств, никакой образ мыслей или действий, как бы древен он ни был. То, что сегодня повторяет каждый, или с чем он молча соглашается, завтра может оказаться ложью, дымом мнений, по ошибке принятым за благодатную тучу, несущую на поля плодоносный дождь. Многое из того, что старики считают невозможным, вы пробуете сделать - и оно оказывается возможным. <...> Старость годится в наставники не больше, если не меньше, чем юность, - она не столькому научилась, сколько утратила. Я не уверен, что даже мудрейший из людей, прожив жизнь, постиг что-либо, обладающее абсолютной истинностью.
Моё. Торо было 30 лет, когда он писал это! Где же я в свои 30 лет???
(13) Есть вещи, которые составляют предмет первой необходимости только в некоторых кругах, в других они являются предметом роскоши, а в третьих и вовсе неизвестны.
Моё. Я пытался от этого танцевать в "Суете сует" (примечание 2003 г.: был еще первый вариант "Суеты", не опиравшийся на Торо, но, в принципе, с теми же идеями).
(15) Я считаю, что мы могли бы гораздо больше доверять жизни, чем мы это делаем. Мы могли бы сократить заботы о себе хотя бы настолько, сколько мы их уделяем другим. <..> Непрестанная тревога и напряжение, в котором живут иные люди, - это род неизлечимой болезни. Нам внушают преувеличенное понятие о важности нашей работы, а между тем, как много мы оставляем несделанным! <...> иначе нельзя, говорим мы, а между тем способов жить существует столько же, сколько можно провести радиусов из одного центра.
(16) Конфуций: Истинное знание состоит в том, чтобы знать, что мы знаем то, что знаем и не знаем того, чего не знаем.
(16) Давайте подумаем, в чем суть большей части забот и тревог, о которых я говорил, и насколько необходимо нам тревожиться или хотя бы заботиться. Неплохо было бы среди внешнего окружения цивилизации пожить простой жизнью, какой живут на необжитых землях, хотя бы для того, чтобы узнать, каковы первичные жизненные потребности (Моё: В точку! В точку!) и как люди их удовлетворяют.
(16) Под жизненными потребностями я разумею то из добываемого человеком, что всегда было или давно стало столь важным для жизни, что почти никто не пытается без этого обойтись, будь то по невежеству, или по бедности, или из философского принципа. (Моё: !!!!! Ура!!). В этом смысле для многих живых существ имеется лишь одна потребность - в Пище. <..> для человека в нашем климате первичные потребности включают Пищу, Кров, Одежду и Топливо; пока нам это не обеспечено, мы не способны свободно и успешно решать подлинные жизненные проблемы.
Моё: Увы, но "Суета сует", оказывается, уже давно написана Торо - сто пятьдесят лет назад! О чем же мне писать?
далее идёт доказательство того, что главное для человека -поддерживать в себе тепло.
(19) Кто живет в роскоши, тот не только поддерживает в себе тепло, но и парится в чрезмерной жаре. <...> Большая часть роскоши и многое из так называемого комфорта не только не нужно, но положительно мешает прогрессу человечества.
<...> Нельзя быть беспристрастным и мудрым наблюдателем человеческой жизни иначе как с позиций, которые мы назвали бы добровольной бедностью. Живя в роскоши, ничего не создашь кроме предметов роскоши, будь то в сельском хозяйстве, торговле, литературе или искусстве. У нас сейчас есть профессора философии, а философов нет (моё: !!!!). Но и учить хорошо потому, что некогда учили на собственном примере. Быть философом - значить не только мыслить или даже основать школу: для этого надо так любить мудрость, чтобы жить по её велениям - в простоте, независимости, великодушии и вере.
Моё. Это великие слова! Философия не должна объяснять мир. Она должна учить жить - "в простоте, независимости, великодушии и вере", и истинный философ не тот, который понимает, а тот, который действует.
Торо далее:
Это значит решать некоторые жизненные проблемы не только теоретически, но и практически. Обычно же успех знаменитых ученых и мыслителей подобен успеху царедворца, а не властелина или героя. Они живут по-старинке, как жили их отцы, и не становятся родоначальниками более благородной человеческой породы. Почему же вообще вырождаются люди? Отчего вымирают семьи? Какие именно излишества расслабляют и губят народы? Нет ли их и в нашей собственной жизни?
Истинный философ даже во внешнем образе жизни идет впереди своего века. Он по-иному, не так, как его современники, питается, укрывается, одевается и согревается. Можно ли быть философом и не поддерживать свое жизненное тепло более мудрыми способами, чем прочие люди?
Когда человек согрелся одним из описанных мною способов, какие еще потребности у него остаются? Едва ли это будет добавочное тепло того же рода - более обильная и жирная пища, больший и более роскошный дом, более разнообразная и красивая одежда, непрестанный и более жаркий огонь в очаге или нескольких очагах и тому подобное. Добыв все необходимое для жизни, он может поставить себе лучшую цель, чем получение излишков; освободившись от черной работы, он может, наконец, отважиться жить. Раз почва оказалась подходящей для семени, и оно пустило корешки вниз, оно может безбоязненно выпускать свои ростки вверх. Для чего же человек так прочно укоренился на земле, как не для того, чтоб настолько же подняться вверх, к небесам?
(21) Я не собираюсь диктовать правила сильным и мужественным натурам, которые сами знают свое дело, будь то в небесах или в аду, и строят более роскошно и тратят щедрее всех богачей, но никогда не становятся от этого беднее и не считают, на что живут, - если только действительно есть такие люди, как об этом мечталось; не намерен я поучать и тех, кто восхищается и вдохновляется именно нынешним порядком вещей и лелеет его с нежностью и пылкостью влюбленных, - до некоторой степени я и себя самого отношу к их числу; я не обращаюсь к тем, кто убежден, что живет правильно, кто бы они ни были, - им лучше знать, так ли это; я обращаюсь главным образом к массе недовольных, напрасно сетующих на жестокую участь или на времена, вместо того, чтобы улучшить их. Есть такие, что горюют всего сильнее и безутешнее, потому что, по их словам, они исполняют свой долг. Я также имею в виду тот, по видимости богатый, а на деле удручающе нищий класс, который накопил груды мусора, но не знает, как им пользоваться, или как от него освободиться, и сам себе сковал золотые и серебряные цепи.
Моё. "Суету сует" надо построить иначе - надо столкнуть Маркса и Торо, а правда - за Торо!
(22) В любую погоду, в любой час дня или ночи я стремился наилучшим образом использовать именно данный момент и отметить его особой зарубкой; я хотел оказаться на черте, где встречаются две вечности: прошедшее и будущее, - а это ведь и есть настоящее, - и этой черты придерживаться.
Моё: я просто вою от восторга! Именно так!
(25) Я тоже плел своего рода тонкие корзины, но не сумел устроить так, чтобы хоть кому-нибудь было выгодно их купить. Но я-то все равно считал, что плести их стоит, и вместо того, чтобы выяснять, как сделать приобретение моих корзин выгодным для людей, я стал искать способов обойтись без их продажи.
Моё: ну, это вообще изумительно!
(27-28) Что касается одежды, - если сразу перейти к практическим вопросам, - то здесь нами чаще руководит любовь к новизне и оглядка на других людей, чем соображения действительной пользы. Пусть каждый, кому приходится работать, помнит, что назначение одежды состоит, во-первых, в том, чтобы сохранять жизненное тепло, а, во-вторых, при нынешних нравах, в том, чтобы прикрывать наготу; тогда он увидит, сколько нужной и важной работы он может совершить, ничего не прибавляя к своему гардеробу. Королям и королевам, которые только по одному разу надевают каждый свой туалет, хотя бы и сделанный придворным портным или портнихой, неведомо удовольствие носить ладно сидящую одежду. Они не более чем деревянные плечики, на которые вешается новое платье. Наша одежда с каждым днем все более к нам применяется; она получает отпечаток нрава своего владельца, и мы неохотно расстаемся с ней, почти как с нашим собственным телом, и так же оттягиваем этот срок с помощью починок и иного медицинского вмешательства. Ни один человек никогда не терял в моих глазах из-за заплаты на одежде; а между тем люди больше хлопочут о модном, или хотя бы чистом и незаплатанном платье, чем о чистой совести.
Моё. Полное совпадение с моими воззрениями! А последняя фраза - сравни с Христом: Руки-то вы моете перед едой, а души у вас чисты?
(28-29) Когда мадам Пфейфер, смелая путешественница вокруг света, с востока на запад, добралась до Азиатской России, она почувствовала надобность переодеться ради встречи с местными властями, потому что, как она пишет, "оказалась в цивилизованной стране, где о человеке судят по платью".
(29) Когда человек нашел себе дело, ему не требуется для этого новый костюм.
(30) Я советую вам остерегаться всех дел, требующих нового платья, а не нового человека.
Моё: Ой-ой-ой! Да, так оно и есть.
(и далее:) Если сам человек не обновился, как может новое платье прийтись ему впору? Если вам предстоит какое-то дело, попытайтесь совершить его в старой одежде. Надо думать не о том, что нам еще требуется, а о том, чтобы что-то сделать, или, вернее, чем-то быть.
Моё: но далее - плохо: нам следует менять одежду, изменившись самим. Это никуда не годится. Если, правда, понимать под одеждой именно одежду. Если же понимать под этим всё внешнее поведение человека, тогда - да. И более того, вообще преобразование общества -тогда да.
(31) Человеку следует быть одетым так просто, чтобы он мог найти себя в темноте; и жить так просто, чтобы быть готовым, если неприятель возьмет его город, уйти оттуда, подобно древнему философу, с пустыми руками и спокойной душой.
(32 примерно) Он (Торо) заказывает костюм, но портной говорит, что такое сейчас никто не носит. И Торо погружен в раздумье, чтобы уяснить, кто этот Никто и почему они так авторитетны в вопросе, столь близко его касающемся. И хочется сказать: да, действительно, до сих пор никто не носил, но сейчас начали.
(34) Люди в конце концов добиваются только того, что ставят своей целью. Поэтому, хотя бы их и ждала на первых порах неудача, им лучше целить выше.
Моё. Это уже и Толстой: греби выше по течению!
(38 примерно:) О крове: у дикарей каждая семья имеет кров, а в цивилизованном обществе не более половины, и те платят за эту внешнюю оболочку такие деньги, что можно приобрести целый поселок индейских вигвамов и из-за этого живут в нужде всю жизнь.
(39) Если утверждать, что цивилизация действительно улучшает условия жизни, - а я думаю, что это так, хотя истинными ее выгодами пользуются только мудрецы, - тогда надо доказать, что она улучшила и жилища, не повысив их стоимости; а стоимость вещи я измеряю количеством жизненных сил, которое надо отдать за нее - единовременно или постепенно.
Моё: и правильно измеряет. То есть, фактически измеряет личным временем, isn't?
(41) Фермер пытается решить проблему пропитания, но решает ее по формуле, более сложной, чем сама проблема.
(42) ...наши дома, - они так громоздки, что часто оказываются скорее тюрьмами, чем жилищами; а дурные соседи, которых следует избегать, это мы сами, со всей нашей подлостью.
(42) А если стремления цивилизованного человека не выше, чем у дикаря, если большую часть своей жизни он тратит лишь на удовлетворение первичных, низменных потребностей, почему жилище его должно быть лучше?
(44) Большинство людей, видимо, никогда не задумывается над тем, что такое дом, и всю жизнь терпит ненужные лишения потому, что считает обязательным иметь такой же дом, как у соседа. Так и с одеждой.
Моё лирическое отступление.
Меня осенило: Маркс и Энгельс написали "Немецкую идеологию" в 1845 году, т.е. тогда, когда Торо стал жить в Уолдене.
Написать работу "1845", в которой столкнуть Маркса и Торо по одному из главных пунктов: рост потребностей.
Начать примерно так:
Среди множества событий, произошедших в 1845 году, выделим два. Среди множества людей, живших в то время и двигавших события, выделим троих.
Имена первых двух знает весь мир, а книга, которую они начали писать в 1845 году, теперь называется "источником" и её усердно конспектируют и зазубривают студенты, аспиранты и слушатели всяческих партучеб и партшкол. Правда, редкая птица долетит до середины этого объемистого труда, но первые два десятка страниц измусолены основательно. Эта книга называется "Немецкая идеология".
В 1845 же году тогда (и поныне) малоизвестный Генри Дэвид Торо начал писать свою книгу "Уолден, или жизнь в лесу". Никто и никого не заставляет конспектировать эту книгу, и знают о ней только отдельные любители. Эта книга писалась Торо на берегу озера, где он жил, абсолютно отрешившись от благ цивилизации, в избушке, срубленной им самим.
Вроде бы ничто кроме даты, не объединяет эти две книги. Но зададимся вопросом, почему Маркс и Энгельс взялись за свой труд? Да потому, что "всё не так, ребята!". Жизнь была такая, что любому думающему человеку становилось не по себе: дворцы и лачуги, подлость, голод, роскошь, и ведь надо было что-то делать, не плыть же как известное вещество в проруби.
Маркс и Энгельс подошли к проблеме глобально: нужно было найти законы развития человечества (ни больше ни меньше), и на основании этих законов заключить, возможен ли рай на земле и, если да, то как его осуществить.
У Торо окружающая жизнь также вызывала отвращение, но он поставил задачу несколько иначе. Он нашел причину, которая была и в нем тоже, и нашел как надо жить, и решил проверить: а можно ли эту причину устранить? И, недолго думая, начал с себя.
Как видим, все они действовали по сходным побуждениям. Каков же был результат? Теория, начало которой было положено в "Немецкой идеологии", была развита до учения, доведена до практического применения. Много утекло воды и крови, но думающим людям до сих пор есть о чем подумать.
Что же касается Торо, то он прожил на берегу Уолдена замечательно...
Ну и так далее.
(45) Сейчас наши дома сплошь заставлены и засорены всякой всячиной; хорошая хозяйка живо вымела бы большую ее часть в мусорную яму, и это было бы полезной утренней работой. Утренняя работа! Во имя румяной Авроры и песни Мемнона, какова же должна быть утренняя работа человека в нашем мире? У меня на столе лежало три куска известняка, но я с ужасом убедился, что с них ежедневно надо сметать пыль, а у меня и в голове ничего еще не было обметено, и я с отвращением выбросил их в окно. Как же мне обзаводиться обстановкой? Лучше уж я посижу под открытым небом - ведь на траве пыль не скапливается, если человек не распахивает землю.
(46) Я лучше буду сидеть на тыкве, лишь бы спокойно, чем тесниться на бархатных подушках.
(46) А сейчас, увы! люди стали орудиями своих орудий.
(47) Я не могу не видеть, что ради этой так называемой богатой и утонченной жизни надо прыгать выше головы, и я не в состоянии наслаждаться украшающими ее предметами изящных искусств, ибо мое внимание всецело занято прыжком.
(47)< ..>.владелец столь непристойной собственности.<..>
(48) Прежде чем украшать наши дома красивыми вещами, надо очистить в них стены, очистить всю нашу жизнь и в основу всего положить жизнь подлинно прекрасную, а сейчас чувство прекрасного лучше всего развивать под открытым небом, где нет ни домов, ни домоправительниц.
(49) Когда я думаю приобрести роскошный особняк, меня удерживает мысль, что страна еще не возделана под человеческую культуру, и что наш духовный хлеб мы нарезаем куда тоньше, чем наши предки нарезали пшеничный. Это не значит, что надо вовсе пренебрегать архитектурными украшениями, даже в самые трудные времена; но пусть наши жилища, там где они соприкасаются с нашей жизнью, будут прекрасны прежде всего изнутри, как выложенная перламутром раковина моллюска, а не погребены под ворохом украшений. Но, увы! Я побывал в некоторых из них и знаю, чем они выстланы.
(56) Мы стали всего лишь частицами общественного целого. Не только портной составляет одну девятую часть человека, но также и проповедник, и торговец, и фермер. До чего же дойдет это бесконечное разделение труда? И какова, в сущности, его цель? Возможно, кто-нибудь другой смог бы даже и думать за меня, но вовсе не желательно, чтобы он это делал настолько, что я отвыкну думать сам.
Моё. Увы, Генри Д.Торо, дошло и до того все мы объявлены винтиками, и за нас есть кому подумать!
(57) Он [архитектор] заботится лишь о том, чтобы вложить в украшение некий смысл, как в конфету вкладывают миндаль или тминное зернышко, - хотя я нахожу, что миндаль полезнее без сахара, - вместо того, чтобы учить обитателей правдиво строить внутри и снаружи, а украшения сами приложатся.
(58) Что за дело человеку до того, какой наклон придан доскам над его головой или под ногами и в какие цвета окрашен его коттедж? Если бы он сам клал эти доски или красил их, это еще имело бы какой-то смысл, но когда от них отлетает дух их обитателя, это все равно, что сколачивать гроб, - это могильная архитектура, и сказать "плотник" - все равно, что сказать "гробовщик".
(60) Итак, я обнаружил, что служитель науки, нуждающийся в жилище, может сам выстроить его себе на всю жизнь за ту же цену, какую он сейчас ежегодно платит домохозяину.
Моё. 28 долларов! Лихо! И логично...
(61) То, что стоит всего дороже - это отнюдь не то, что всего нужнее
(62) Если бы я хотел, чтобы юноша усвоил науки и искусства, я не поступил бы, как сейчас принято, то есть не послал бы его к профессору, который изучает что угодно, кроме жизни, чтобы он там глядел на мир в телескоп или в микроскоп, лишь бы только не собственными глазами; изучал химию, но не узнал как пекут хлеб; или механику, но не узнал, как этот хлеб зарабатывают; открывал новых спутников Нептуна, а в собственном глазу не видел сучка и не знал, чей спутник он сам, какого блуждающего небесного тела; созерцал чудовищ, плавающих в капле уксуса, а в это время дал себя пожрать чудовищам, которые кишат вокруг него. Кто научится большему к концу месяца - мальчик, который сам выковал себе нож из металла, им самим добытого и выплавленного, и прочел при этом столько, сколько нужно для этой работы, или мальчик, который вместо этого посещал в институте лекции по металлургии, а ножик Роджерса получил в подарок от отца? Кто из них скорее порежет себе палец?.. Оканчивая колледж, я с удивлением узнал, что я, оказывается, изучал там навигацию! Да если бы я раз прошелся по гавани, я узнал бы о ней больше. Даже бедному студенту преподают только политическую экономию, а экономией жизни, или другими словами, философией в наших колледжах никто серьезно не занимается. В результате, читая Адама Смита, Рикардо и Сэя, студент влезает в долги и разоряет своего отца.
(63) Наши изобретения часто оказываются занятными игрушками, отвлекающими нас от серьезных дел. Это лишь усовершенствованные средства к цели, а сама-то цель не усовершенствована и чрезмерно легко достижима
(63) Мы очень спешим с сооружением магнитного телеграфа между штатами Мэном и Техасом; ну, а что, если Мэну и Техасу нечего сообщать друг другу?
Моё: Отлично!
Моё (из 2004 года): Ну прямо об интернете сказано
и далее: Неужели главная цель в том, чтобы говорить побыстрей, а не в том, чтобы говорить разумно?
(65) Людям смутно представляется, что стоит только дать орудовать акционерным компаниям и лопатам, - и все смогут куда-то доехать в мгновение ока и притом задаром; и действительно - на вокзале собирается толпа и кондуктор выкрикивает: "Просьба занять места!"; но когда рассеется дым и осядет пар, окажется, что поехали лишь немногие, а остальных переехало, и это будет названо "несчастным случаем", достойным всяческого сожаления. Те, кто заработает на проезд, конечно, смогут поехать, если доживут, но скорее всего они к тому времени отяжелеют, и им уже никуда не захочется ехать.
(67) ...я на опыте этих двух лет усвоил, что если жить просто и есть только то, что сеешь, а сеять не больше, чем можешь съесть и не стремиться обменять свой урожай на недостаточное количество более роскошных и дорогих вещей, то для этого довольно крохотного участка; что эту землю выгоднее вскопать лопатой, чем пахать на волах; что лучше время от времени переходить на новое место, чем удобрять старое; что все работы можно выполнить шутя, между делом, в летние дни, и, значит, не надо обременять себя волом, лошадью, коровой или свиньей, как это сейчас принято.
(68) Мне часто кажется, что не люди пасут стада, а стада гоняют людей, - настолько первые свободнее.
(69) хорошо о разделении труда
(69) И вот человек не только угождает животному, которое живет в нем самом, но и вынужден работать - и в этом есть символический смысл - на животных, живущих в его хлевах.
(70) Нации одержимы честолюбивым стремлением увековечить себя в тесаных камнях. Лучше бы они потратили столько же труда на то, чтобы обтесать и отшлифовать свои нравы!
(70) Самое удивительное в пирамидах - это то, что столько людей могло так унизиться, чтобы потратить свою жизнь на постройку гробницы для какого-то честолюбивого дурака. Они поступили бы умнее и достойнее, если бы утопили его в Ниле, а потом бросили на съедение псам.
Моё. Ну, просто слов нет!
(74) А люди дошли до того, что умирают не от недостатка необходимого, а от потребности в излишествах.
(78) превращение фермера в рабочего я считаю таким же великим и достопамятным падением, каким было грехопадение, превратившее человека в фермера.
(79) Чем больше у нас всего этого [мебели], тем мы беднее.
(80) Мускусная крыса лишь бы освободиться, отгрызает себе лапу. Неудивительно, что человек утратил подвижность. Как часто он застревает в пути!
Моё. Образ великолепен: я застрял в пути на четыре года, пока с боем и плачем добивался отдельного жилища. Более того - меня снесло назад, и существенно!
(80 далее) Если вы проницательны, то при виде человека вы видите за его спиной также и все, чем он владеет, и даже многое, от чего он якобы отрекается, - все, вплоть до кухонной обстановки и прочего хлама, который он накопил и не хочет сжечь: он точно впряжен в этот воз и лишь с трудом может продвигаться. Я считаю, что человек застрял, когда он пролез в какой-нибудь лаз или ворота, куда он не может протащить свой фургон с мебелью.
(81) Зло лучше пресекать в самом начале.
Моё. Верно. Лучше не покупать вещь, чем думать, как от неё избавиться или как её обслуживать.
(83) самый большой мой талант, это - малые потребности; тут не нужно капитала
(84) Так как у меня были свои вкусы, и я более всего ценил свободу, так как я мог терпеть нужду и при этом чувствовать себя отлично, я не пожелал тратить время на то, чтобы заработать на богатые ковры или дорогую мебель, или тонкую кухню, или дом в греческом или готическом стиле. Кто способен приобрести все эти вещи, не отрываясь от дела, и умеет ими пользоваться, когда они приобретены, тем я и предоставляю эту заботу. Есть люди "трудолюбивые", по-видимому, любящие труд ради него самого, а, может быть, потому, что он не дает им впасть в худший соблазн, - этим мне сейчас нечего сказать. Тем, кто не знает, куда девать больший досуг, чем они имеют сейчас, я советую работать вдвое больше - пока они не выкупят себя на волю.
(85) недаром основные занятия первобытных народов превратились в развлечения цивилизованных. (Моё. Дачи!) . Человеку вовсе не обязательно добывать свой хлеб в поте лица - разве только он потеет легче, чем я. (моё: и это славно!)
(85) Я ни в коем случае не хочу, чтобы кто-либо следовал моему примеру; во-первых, пока он этому научится, я, может быть, подыщу себе что-нибудь другое, а во-вторых, мне хотелось бы, чтобы на свете было как можно больше различных людей и чтобы каждый старался найти свой собственный путь и идти по нему, а не по пути отца, матери или соседа.
Моё.
Эй вы, задние, делай, как я -
Это значит, не надо за мной!
Колея эта только моя,
Выбирайтесь свой колеёй
В.Высоцкий
(86) тот, кто едет один, может выехать хоть сегодня, а тот, кто берет с собой спутника, должен ждать, пока он будет готов, и они еще очень не скоро пустятся в путь.
(88) Когда мне случается делать добро в общепринятом смысле слова, это должно быть в стороне от моей главной дороги и большей частью совершенно непреднамеренно. Нам обычно говорят: каков ты ни есть, немедленно, не думая о собственном совершенствовании, начинай творить добро ради добра. Если бы я взялся за подобную проповедь, я сказал бы иначе: начни с собственного совершенствования.
(91) Нет хуже зловония, чем от подпорченной доброты. Вот уж подлинно падаль, земная и небесная. Если мне станет наверняка известно, что ко мне направляется человек с сознательным намерением сделать мне добро, я кинусь спасаться от него, точно от иссушающего ветра африканских пустынь, именуемого самумом, который набивает тебе пылью рот, нос, уши и глаза, пока ты не задохнешься, - так я боюсь его добра, боюсь проникновения этого вируса в мою кровь. Нет, тогда уж лучше претерпеть положенное мне зло. Я не назову человека добрым за то, что он накормит меня, голодного, или согреет, озябшего, или вытащит из канавы, если мне доведется туда свалиться. Это может сделать и ньюфаундлендская собака. Филантропия - это не любовь к ближнему в широком смысле слова.
(92) Доброта его не должна быть частичным и преходящим актом, но непрерывным, переливающим через край изобилием, которое ничего ему не стоит и которого он даже не замечает.
(95) Не прилепляйся сердцем к тому, что преходяще. (Шатх Саади)
(98) Богатство человека измеряется числом вещей, от которых ему легко отказаться.
(100) Но своих ближних я хочу предостеречь раз и навсегда: живите как можно дольше свободными и не связывайте себя ничем. Осесть на ферме или сесть в тюрьму - разница тут невелика.
(106-107) хорошо про утро:
Каждое утро радостно призывало меня к жизни простой и невинной, как сама природа. Я молился Авроре так же истово, как древние греки. Я рано вставал и купался в пруду; это было ритуалом и одним из лучших моих занятий. Говорят, что на ванне царя Чин-Тана (*91) была высечена надпись: "Обновляйся ежедневно и полностью, и снова, и всегда". Мне это понятно.
Утро возвращает нас в героические эпохи. Слабое жужжание москита, который незримо пролетал по комнате на заре, когда я распахивал окна и дверь, волновало меня не менее любой трубы, когда-либо певшей о славе (*92). То был реквием Гомеру; целая Илиада и Одиссея в воздухе, которая сама воспевала и гнев свой и странствия. Тут было нечто космическое - постоянное напоминание вплоть до отмены (*93) о неисчерпаемой мощи и плодоносной силе мира. Утро - самая важная часть дня, это - час пробуждения. В этот час мы менее всего склонны к дремоте. В этот час, пускай ненадолго, в нас просыпается та часть нашего существа, которая дремлет во всякое иное время. Немногого следует ждать от того дня, - если можно назвать его днем, - когда нас пробуждает от сна не наш добрый дух, а расталкивает слуга; когда мы просыпаемся не от прилива новых сил, не по внутреннему побуждению, не под звуки небесной музыки и веяние дивных ароматов, а по фабричному гудку; когда мы не пробуждаемся к иной, лучшей жизни, чем та, что окружала нас накануне, чтобы и ночной мрак приносил плоды и был благодатен не менее, чем свет дня. Кто не верит, что каждый новый день несет ему неведомый и священный, еще не оскверненный утренний час, тот отчаялся в жизни, и путь его ведет вниз и во тьму. Во время сна жизнь тела частично замирает, а душа человека, вернее, ее органы, набираются новых сил, и его добрый гений вновь пытается облагородить его жизнь. Мне кажется, что все великое свершается на утренней заре, в чистом утреннем воздухе. В Ведах (*94) сказано: "На утренней заре пробуждается всякий разум". С этого часа берут начало поэзия, искусство и все самые благородные и памятные дела людей. Все поэты и герои - сыновья Авроры, подобно Мемнону (*95), и поют свою песнь на восходе солнца. Для того, чья могучая мысль поспевает за солнцем, весь день - утро. Неважно, что показывают часы и что говорят и делают люди. Когда я бодрствую и во мне брезжит свет - тогда и утро. Нравственное совершенствование - это попытка стряхнуть сон. Отчего людям так трудно дать отчет в делах своих и днях, как не потому, что они дремлют? Не так уже они слабы в счете. Если бы их не одолевала дремота, они успевали бы что-нибудь свершить. Для физического труда бодрствуют миллионы; но лишь один человек на миллион бодрствует для плодотворного умственного усилия и лишь один на сто миллионов - для божественной жизни, или поэзии. Бодрствовать - значит жить. Я еще не встречал человека, который вполне проснулся бы. А если бы встретил, как бы я взглянул ему в глаза? Надо научиться просыпаться и бодрствовать; для этого нужны не искусственные средства, а постоянное ожидание рассвета, которое не должно покидать нас в самом глубоком сне. Больше всего надежд в меня вселяет несомненная способность человека возвыситься благодаря сознательному усилию. Хорошо, когда он способен написать картину или изваять статую, т.е. создать несколько прекрасных вещей, но куда благороднее задача быть, в моральном отношении, ваятелем и художником всей окружающей нас среды. Сделать прекраснее наш день - вот высшее из искусств! Долг каждого человека - сделать свою жизнь во всем, вплоть до мелочей, достойной тех стремлений, какие пробуждаются в нем в лучшие ее часы. Если нам не хватит тех скудных сведений, какие мы имеем, оракулы ясно скажут нам, как это сделать.
Я ушел в лес потому, что хотел жить разумно, иметь дело лишь с важнейшими фактами жизни и попробовать чему-то от нее научиться, чтобы не оказалось перед смертью, что я вовсе не жил. Я не хотел жить подделками вместо жизни - она слишком драгоценна для этого; не хотел я и самоотречения, если в нем не будет крайней необходимости. Я хотел погрузиться в самую суть жизни и добраться до ее сердцевины, хотел жить со спартанской простотой, изгнав из жизни все, что не является настоящей жизнью, сделать в ней широкий прокос, чисто снять с нее стружку, загнать жизнь в угол и свести ее к простейшим ее формам, и если она окажется ничтожной, - ну что ж, тогда постичь все ее ничтожество и возвестить о том миру; а если она окажется исполненной высокого смысла, то познать это на собственном опыте и правдиво рассказать об этом в следующем моем сочинении. Ибо большинство людей, как мне кажется, странным образом колеблются в своем мнении о жизни, не зная, считать ли ее даром дьявола или бога, и несколько поспешно заключают, что главная наша цель на земле состоит в том, чтобы "славить бога и радоваться ему вечно" (*96).
А между тем мы живем жалкой, муравьиной жизнью, хотя миф и утверждает, будто мы давно уж превращены в людей (*97), подобно пигмеям, мы сражаемся с цаплями (*98), совершаем ошибку за ошибкой, кладем заплату на заплату и даже высшую добродетель проявляем по поводу необязательных и легко устранимых несчастий. Мы растрачиваем нашу жизнь на мелочи. Честному человеку едва ли есть надобность считать далее чем на своих десяти пальцах, в крайнем случае можно прибавить еще пальцы на ногах, а дальше нечего и считать. Простота, простота, простота! Сведите свои дела к двум-трем, а не сотням и тысячам; вместо миллиона считайте до полдюжины и умещайте все счета на ладони. В бурном плавании цивилизованной жизни столько туч, штормов, плывунов и бесчисленных препятствий, что человек, который хочет достичь гавани, а не затонуть, должен идти вслепую, полагаясь на одни вычисления и хорошую надо иметь голову на цифры, чтобы с этим справиться. Упрощайте же, упрощайте. Вместо трех раз в день, если нужно, питайтесь только один раз, вместо ста различных блюд довольствуйтесь пятью и соответственно сократите все остальное.
(Моё) Ну, это - просто не знаю как. Именно так и надо. С твкой прямотой и размахом подойти к жизни, а? Мораль для меня- не торопиться. Главное - не сбиться с курса, а приплывем или нет - дело второе!
(109) При всех так называемых внутренних усовершенствованиях, которые, между прочим, все внешние и поверхностные, жизнь всей страны, как и каждого из миллионов составляющих ее семейств, так же нескладно и громоздко устроена, заставлена мебелью, завалена всяким хламом, разорена роскошью и необдуманными расходами, отсутствием строгого расчета и достойной цели; единственный выход для людей и для страны заключается в строжайшей экономии, в более чем спартанской простоте жизни и стремлении к высокой цели. Мы слишком торопимся жить.
(111) К чему жить в такой спешке и так бессмысленно растрачивать жизнь? Мы
решили умереть с голоду, не успев проголодаться. "Один стежок вовремя
стоит девяти" (*102), говорят люди, и вот они спешат сделать тысячу
стежков сегодня, чтобы завтра не пришлось делать девяти.
(112) Про газеты хорошо - что достаточно одну прочитать и больше никогда нового не прочитаешь.
(122) А в газетах я никогда не нахожу важных сообщений. Если мы однажды прочли о грабеже, убийстве или несчастном случае, о пожаре, кораблекрушении, или взрыве пароходного котла, о корове, попавшей под поезд Западной дороги, о застреленной бешеной собаке или о появлении саранчи среди зимы, - к чему читать о других таких же событиях? Довольно и одного. Если вы ознакомились с принципом, к чему вам миллионы частных случаев? Для философа все так называемые новости - не что иное, как сплетни, а те, кто их издает и читает - старые кумушки за чашкой чая. А между тем многие ждут этих сплетен с жадностью.
(моё) Славно! И вполне совпадает с моим подходом!
(112) Что нового! Насколько важнее было бы узнать что-нибудь такое, что вечно остается новым!
(114) К чему эта видимость спешки, когда в действительности вы не двигаетесь с места?
(114) Когда мы не спешим и способны размышлять, мы замечаем, что подлинной и абсолютной реальностью обладает одно лишь великое и достойное, а мелкие страхи и мелкие удовольствия - всего лишь тени реальности. Сознание этого всегда радует и возвышает душу. Закрывая глаза, погружаясь в дремоту и поддаваясь обманам, люди повсюду создают себе повседневную привычную жизнь - рутину, основанную на чистых иллюзиях.
(моё) И это самое жуткое, отчего я едва ли с ума не схожу вокруг какие-то автоматы, функционирующие, имеющие какие-то глупые и мелкие цели, идущие неведомо куда - жутко! Я никак не могу передать это ощущение - ни в "Хронометраже", ни в "Психушке", а именно оно меня грызёт, и грызёт постоянно!
(114) Дети, играющие в жизнь, различают ее истинные законы и отношения яснее, чем взрослые, которые не умеют достойно прожить ее, но воображают себя умудренными своим опытом, то есть неудачами.
(115) Кажущееся мы принимаем за существующее.
(116) Проведём хотя бы один день так же неторопливо, как Природа.
(117) Время - всего лишь река, куда я забрасываю свою удочку. Я пью из нее, но в это время вижу ее песчаное дно и убеждаюсь, как она мелка. Этот мелкий поток бежит мимо, а вечность остается.
(118) Ум человеческий - острый тесак, он находит путь к сокровенной сути вещей. Я не хочу работать руками больше, чем этого требует необходимость. В моей голове есть и руки и ноги. Я чувствую, что в ней сосредоточены все мои способности. Инстинкт говорит мне, что это орган, предназначенный рыть в глубину, как рыльце и передние лапы некоторых животных; я хотел бы врыться им в эти холмы. Мне кажется, что где-то здесь залегает богатейшая жила; я сужу об этом по волшебному ореховому прутику и встающему туману; здесь-то я и начну копать.
(моё) Ну просто нет слов, а!
(121) Книги надо читать так же сосредоточенно и неторопливо, как они писались.
(125 - о книгах) Вот из чего можно надеяться сложить башню, чтобы добраться до небес.
(125) Большинство людей научаются читать лишь для удобства, как учится считать ради записи расходов и чтобы их не обсчитали. Но о чтении как благородном духовном упражнении они почти не имеют понятия, а между тем только это и есть чтение в высоком смысле слова, - не то, что сладко баюкает нас, усыпляя высокие чувства, а то, к чему приходится тянуться на цыпочках, чему мы посвящаем лучшие часы бодрствования.
Я полагаю, что, научившись читать, мы должны читать лучшее, что есть в литературе, а не повторять без конца ее азы и не сидеть всю жизнь на низких скамьях первого ряда
(127) Все это читается с разинутым ртом, с самым примитивным любопытством и ненасытным аппетитом, который все готов уместить в своем зобу, совсем как четырехлетний малыш читает двухцентовое раззолоченное издание "Золушки"; незаметно, чтобы читатель, выйдя из этого возраста, сделал какие-нибудь успехи по части выразительности чтения или умения извлекать из книги мораль. В результате - притупление зрения, застой кровообращения, общее размягчение мозгов и ослабление всех умственных способностей.
(моё) Повидал бы Торо нынешних книгоманов! Толи он бы ещё сказал!
(128) все наше чтение, беседы и мышление находятся на весьма низком уровне, достойном одних пигмеев и гомункулов
(моё) Именно, именно, именно!
(128) Я стремлюсь общаться с более умными людьми, чем те, которых произвела наша конкордская земля, а их здесь едва знают даже по именам.
(моё) Родная душа! Торо, я общаюсь с Вами, и умнее Вас, пожалуй, никого не знаю!
(129) Мы живем низменной жизнью, мы необразованны и безграмотны; и в этом отношении" я, признаюсь, не делаю большого различия между безграмотностью тех моих земляков, которые не знают азбуки, и безграмотностью тех, кто выучился читать лишь для того, чтобы читать книги для детей и слабоумных.
(129) Но мы - мелкая порода, и наши духовные взлеты ограничены столбцами ежедневных газет.
Не все книги так бестолковы, как их читатели. В них наверняка есть слова, предназначенные именно нам, и если бы мы только могли услышать их и понять, они были бы для нас благотворнее утра и весны и могли бы заставить нас иначе смотреть на вещи. Для многих людей новая эра в их жизни началась с прочтения той или иной книги. Быть может, существует книга, которая разъяснит нам все чудеса и откроет перед нами новые. То, что нам сейчас кажется невыразимым, где-то, может быть, выражено. Те самые вопросы, которые тревожат, смущают и озадачивают нас, уже вставали перед всеми мудрецами - все без исключения, - и каждый ответил на них в меру своих сил; ответил своими речениями и своей жизнью.
(134) Я люблю оставлять широкие поля на страницах моей жизни.
(моё) прекрасно сказано! Не нужно постоянно напрягаться, нужно уметь наслаждаться мгновением, бросив всё. Для этого нужно уметь быть неторопливым.
(134) Эти часы нельзя вычесть из моей жизни, напротив, они были мне дарованы сверх отпущенного срока.
(моё) И я могу возродить эти часы, утром и после обеда. Возродить! Ведь имел, было!
(134) Мои дни не были днями недели, названными по именам языческих богов ; тиканье маятника не рубило и не мельчило их на часы
(140) Он прибегает в стойло лишь на рассвете, чтобы снова пуститься в путь, без сна и отдыха. Только иногда, ночью, я слышу, как он, отдуваясь, выпускает из себя лишнюю энергию, чтобы остыть и успокоиться и на несколько часов забыться железным сном. Если бы все это было так же героично и значительно, как длительно и неутомимо!
(142 -моё ) ~ Однако он поёт дифирамб торговле!
Как же так? Или это ирония?
и вообще образ паровоза - мощный. Не его ли использовал Тарковский в "Сталкере"?
(152) Когда валил снег, он не заносил дорожку к воротам, потому что у меня не было ни ворот, ни дорожки - никакой тропы в цивилизованный мир!
(моё) Великолепно! И, кстати, вообще пришла мысль для "СУеты сует", что, хотя последователей этой философии считают разглядывателями пупа, но это, наоборот, активная позиция!
(158) Чья близость более всего необходима нам? Уж конечно не близость самой большой толпы или станции, почты, трактира, молитвенного дома, школы, бакалейной лавки, Бикон Хилла или Файв Пойнтс, где скопляется больше всего людей, - но близость к вечному источнику жизни, найденному нами на опыте;
(159) А мы большей частью придаем значение только внешним и преходящим обстоятельствам. Вот в чем причина нашей растерянности. Ближе всего ко всему сущему находится та сила, которая его созидает. Ближе всего к нам постоянно свершаются самые великие законы.
Ближе всего к нам стоит не работник, которого мы наняли и с которым так любим беседовать, а тот работник, который создал нас самих.
(161) про корни приличий и этикета - хорошо: Мы трижды в день сходимся за столом и угощаем друг друга каждый раз все тем же старым заплесневелым сыром - нашей собственной особой. Чтобы сделать терпимыми эти частые встречи, нам пришлось договориться о некоторых правилах, именуемых приличиями и этикетом, которые не дают нам вступить в бой. Мы встречаемся и на почте, и на вечеринках, и каждый вечер у домашнего очага. Мы живем в тесноте и спотыкаемся друг о друга и от этого, мне думается, несколько теряем друг к другу уважение. Для подлинно важного и сердечного общения такая частота не нужна.
(162) Ценность человека не заключается в его шкуре, чтобы надо было непременно о нее тереться.
(моё) Браво!
(163-164) про природу хорошо: Где лекарство, способное даровать нам здоровье, покой и довольство? Это не мое и не твое семейное средство, а растительные снадобья общей нашей праматери Природы, благодаря которым она сама сохраняет вечную юность и пережила стольких старых Парров, - они давно сгнили и пошли ей на удобрение, а она лишь становится здоровее. Не надо мне шарлатанских микстур, почерпнутых из Ахерона и Мертвого моря, которые развозят в длинных черных фургонах; дайте мне целебный глоток неразбавленного утреннего воздуха. Утренний воздух! Если люди не хотят пить его из самого источника, придется разливать его по бутылкам и продавать в лавках тем, кто потерял свою подписку на лучшие утренние часы. Помните только, что даже в самом прокладном погребе вам не удастся сохранить его до полудня, он вышибет пробку и улетит на запад, вослед Авроре
(166) Многие наши дома, общественные и частные, с их бесчисленными комнатами, огромными залами и погребами для хранения вина и других мирных припасов, кажутся мне непомерно большими для своих обитателей. Они так обширны и роскошны, что последние представляются клопами, которые завелись в стенах.
(167) про беседу хорошо, что нужно пространство: В моем маленьком домике я испытывал порой лишь одно неудобство - невозможность отодвинуться от гостя на должное расстояние, когда мы начинали изрекать великие мысли крупными словами. Мыслям нужен разбег, чтобы они пошли плавно; им надо пройти один-два галса прежде чем войти в порт. Пуля вашей мысли должна преодолеть боковое и рикошетное движение и выйти на траекторию, иначе вместо того чтобы достичь уха слушателя, она может угодить ему в висок. Нашим фразам негде было развернуться и построиться. Между людьми, как и нациями, должны быть естественные широкие границы и даже нейтральная зона. С одним собеседником мне чрезвычайно понравилось переговариваться через пруд. А у меня в доме мы были так близко что не слышали друг друга, - мы не могли говорить достаточно тихо, чтобы быть услышанными; ведь если вы бросите два камня в тихую воду слишком близко друг от друга, расходящиеся от них круги столкнутся. Когда мы просто говорливы и громогласны, можно стоять как угодно близко и дышать друг другу в лицо, но если беседовать сдержанно и вдумчиво, надо отодвинуться, чтобы дать испариться животному теплу и влаге. Если мы хотим наиболее близкого общения с той частицей каждого из нас, которая находится где-то вовне и выше, мы должны не только молчать, но удалиться друг от друга настолько, чтобы голоса не были слышны.
(171) Я так далеко удалился в великий океан одиночества, куда впадают реки общества, что ко мне большей частью приносило только лучшие их отложения.
(180) Были люди одной мысли, вроде курицы, высидевшей одного цыпленка, да и то утенка; были люди с лохматыми головами, полными множества мыслей, похожие на куриц, которым вверена сотня цыплят, а те все гонятся за одним жуком и каждое утро пропадают десятками, и от этого курицы взъерошены и тощи; были люди, которым идеи заменяли ноги - этакие интеллектуальные сороконожки, при виде которых у вас бегают мурашки по всему телу.
(185) ~ Торо находит удовольствие во взращивании бобового поля, поскольку это занятие олицетворяет самосовершенствование. То есть он хочет и в себе искоренить сорняки. Бобовое поле - неплохой образ.
(190) Вот полынь, вот белая лебеда, вот щавель, вот пырей - руби их, выворачивай корнями к солнцу, не оставляй ни одного корешка в тени; если оставишь, они повернутся другим боком и через два дня, смотришь, опять свежи и зелены.
(193) ~ об этом же.
(194) Почему столько заботы о семенных бобах и никакой заботы о новом поколении людей?
(198) Сравнение посёлка с колонией мускусных крыс - хорошо!
(203) Пока мы не потеряемся - иными словами, пока мы не потеряем мир, - мы не находим себя и не понимаем, где мы и сколь безграничны наши связи с ним.
(203) я предпочел, чтоб свирепость проявил не я, а общество - ведь это оно доведено до крайности
(222) Смысл??? Пруд - это душа, которая смотрит в небо и отражает его.
(241) Я был бы рад оставить нераспаханными все луга на земле, если бы это означало освобождение человека.
(244) Добывай пропитание так, чтобы это было не тяжким трудом, а радостью. Наслаждайся землей, но не владей ею. Людям не хватает веры и мужества - вот они и стали такими: покупают, продают и проводят всю жизнь в рабстве.
(252) Обжоры - это люди в стадии личинок; в этой стадии находятся целые народы, народы без воображения и фантазии, которых выдает их толстое брюхо.
(моё) надо полагать, он имел в виду не только еду!
(256) Дело не в качестве и не в количестве, а в смаковании пищи, когда человек ест не ради поддержания своей физической и духовной жизни, а только питает червей, которым мы достанемся.
(моё) опять-таки не только про еду!
(256) Между добродетелью и пороком не бывает даже самого краткого перемирия. Добро - вот единственный надежный вклад.
(257) Мы ощущаем в себе животное, которое тем сильнее, чем крепче спит наша
духовная природа. Это - чувственное пресмыкающееся
(258) Мы то возвышаемся, благодаря целомудрию, то падаем, поддавшись чувственности.
(моё) конечно, имеется в виду не только секс.
(260) Каждый из нас является строителем храма, имя которому - тело, и каждый по-своему служит в нем своему богу, и никому не дано от этого отделаться и вместо этого обтесывать мрамор.
(337) Мои наблюдения над прудом верны и для области этики. Здесь также действует закон средних чисел. По правилу двух диаметров мы не только находим солнце в нашей планетной системе и сердце в человеческом теле; проведите линии наибольшей длины и наибольшей ширины через всю массу повседневных дел человека и через волны жизни, захватив также его бухты и фиорды, и на месте их пересечения вы найдете вершину или глубину его души.
(369) Мир шире, чем наши представления о нём.
(372) Познай самого себя. Вот где нужны зоркость и отвага.
(372) Более здравый человек весьма часто оказывает неповиновение тому, что считается "самыми священными законами общества", тем, что повинуется законам, еще более священным, и таким образом может испытать свою решимость без всяких дополнительных хлопот. Человеку нет надобности становиться в такую позицию по отношению к обществу; ему достаточно сохранять ту позицию, какую требует от него повиновение законам собственного естества, а это ни одно справедливое правительство, если только ему такое встретится, не сможет счесть неповиновением.
(373) Удивительно, как легко и незаметно мы привыкаем к определенному образу жизни и как быстро проторяем себе дорогу.
(373) Я не хотел путешествовать в каюте, я предпочел отправиться в путь простым матросом и находиться на палубе мира, откуда лучше виден лунный свет на горах. Я и сейчас не хочу спускаться вниз.
Мой опыт, во всяком случае, научил меня следующему: если человек смело шагает к своей мечте и пытается жить так, как она ему подсказывает, его ожидает успех, какого не дано будничному существованию. Кое-что он оставит позади, перешагнет какие-то невидимые границы; вокруг него и внутри него установятся новые, всеобщие и более свободные законы, или старые будут истолкованы в его пользу в более широком смысле, и он обретет свободу, подобающую высшему существу. Чем более он упростит свою жизнь, тем проще представятся ему всемирные законы, и одиночество не будет для него одиночеством, бедность перестанет быть бедностью, а слабость - слабостью. Если ты выстроил воздушные замки, твой труд не пропал даром; именно там им и место. Тебе остается подвести под них фундамент.
(375) Я хочу говорить без всяких загородок
(375) Мы склонны порой причислять полутораумных к полоумным, потому что воспринимаем лишь треть их ума.
(376) Если человек не шагает в ногу со своими спутниками, может быть, это оттого, что ему слышны звуки иного марша?
(378) Мы большей частью находимся не там, где мы есть, но в ложном положении. Таково несовершенство нашей природы, что мы выдумываем положение и ставим себя в него и оказываемся, таким образом, в двух положениях сразу, так что выпутаться из них трудно вдвойне. В минуты просветления мы видим только факты, только истинное положение вещей. Говорите то, что имеете сказать, а не то, что следовало бы.
(379) Как ни жалка твоя жизнь, гляди ей в лицо и живи ею; не отстраняйся от нее и не проклинай ее. Она не так плоха, как ты сам. Она кажется всего беднее, когда ты всего богаче. Придирчивый человек и в раю найдет, к чему придраться. Люби свою жизнь, как она ни бедна. Даже в приюте для бедняков можно пережить отрадные, волнующие, незабываемые часы. Заходящее солнце отражается в окнах богадельни так же ярко, как и в окнах богатого дома, и снег у ее дверей тает весною в то же время. Мне думается, что для спокойного духом человека там возможно то же довольство и те же светлые мысли, что и во дворце. Мне часто кажется, что городские бедняки живут независимее всех. Быть может, дух их достаточно высок, чтобы не стыдиться принимать даяния. Большинство считает ниже своего достоинства кормиться милостыней города, но часто те же люди не считают унизительным кормиться нечестными средствами, а это надо считать более постыдным. Бедность надо возделывать, как садовую траву, как шалфей. Не хлопочи так усиленно о новом - ни о новых друзьях, ни о новых одеждах. Лучше перелицевать старые или вернуться к ним. Вещи не меняются, это мы меняемся. Продай свою одежду, но сохрани мысли.
(380) На лишние деньги можно купить только лишнее. А из того, что необходимо душе, ничто за деньги не покупается.
(381) Мне нравится точно знать, где я нахожусь, - не шагать в торжественной процессии на видном месте, но идти, если можно, рядом со Строителем вселенной; не жить в беспокойном, нервном, суетливом и пошлом Девятнадцатом Веке, а спокойно размышлять, пока он идет мимо.
(381) Я люблю взвешивать, обдумывать, склоняться к тому, что влечет меня всего сильнее и основательнее, а не висеть на краешке весов, стараясь тянуть поменьше; не исходить из воображаемого положения, а из того, что есть; идти единственным путем, каким я могу идти, тем, который никакая сила не может мне преградить. Мне вовсе не хочется начинать свод, пока я не поставил прочного фундамент
(382) Не надо мне любви, не надо денег, не надо славы - дайте мне только истину.
(385) Кто знает, какая прекрасная, крылатая жизнь, много веков пролежавшая под одеревеневшими пластами мертвого старого общества, а некогда заложенная в заболонь живого зеленого дерева, которое превратилось постепенно в хорошо выдержанный гроб, - кто знает, какая жизнь уже сейчас скребется, к удивлению людской семьи за праздничным столом, и нежданно может явиться на свет посреди самой будничной обстановки, потому что настала, наконец, ее летняя пора.
(386) Восходит лишь та заря, к которой пробудились мы сами.
Опубликовано:
© Алексей Бабий 1984