Понадобилось на это около минуты - взять молоток с гвоздём, залезть на табуретку, примериться, ударить четыре раза, взять картину и повесить.
А собирался без малого полгода. Чё-то то-то, то-сё, некогда, не до того и так далее. Хотя единственная реальная отмазка была только в октябре, когда я был не в состоянии залезть на табуретку.
Если собрать время, которое я потратил на то, чтобы несколько раз сказать (или просто подумать) "надо бы повесить, наконец, картину", приплюсовать время, потраченное на пост о том, как я собираюсь повесить картину - получится, что за это время я мог повесить не меньше десятка картин.
Такие дела.
3 декабря. По зимнику в Надыме
Разбирал фото-видео-архивы, наткнулся на запись - как мы в марте ездили на 501-стройку в Надыме. Чё-то мы там удивительно молчаливы. Хотя сказать было что!
5 декабря. Как я стал математиком
Без малого двадцать лет назад я написал два рассказика:
Надо сказать, эти развесёлые рассказы я писал в очень невесёлый период моей жизни. Я, например, боялся выйти на балкон, чтобы не прыгнуть с шестого этажа и разрубить таким образом все гордиевы узлы кризиса среднего возраста. Но вот получилось весело, что ещё раз подтверждает, что Саня Качаев написал очень правильную картину.
Ну вот, раскопал видео, где я эти рассказики читаю на 25-летии матфака, то есть сразу после написания. Читал на память, некоторые ударные пассажи, увы, пропустил. Например: " Как девушка: была девушкой, девушкой, девушкой... а потом бац - она уже женщина, и это уже до самой смерти. До того, как я пошел сдавать зачет К. К. Джансеитову, я математиком не был, а после - сразу им стал. До самой смерти. Причем дело не в знаниях (их я не имел и не имею), а в подходе."
Но всё равно было весело. Всем, кроме меня - но по ролику это не скажешь. Сам удивляюсь.
А вот, кстати, и ролик.
5 декабря. Сюжет для небольшого рассказа
Вспомнилось по поводу
предыдущего поста, а точнее, по
поводу КСВ. Ну правда, у меня этот самый
кризис проходил очень тяжело и очень долго, и не
раз я подходил к самому краю. Но жив остался
благодаря маленькой хитрости. Я сказал себе, что
если я всё-таки решу свести счёты с жизнью, то
сделаю это следующим образом: пойду и попробую
залезть на Такмак. Скалолаз из меня хреновый, и
даже Корытом я на Такмак залезал всегда с
верхней страховкой. Так что, пойдя один и без
страховки, я стопроцентно навернулся бы. А на
Такмаке упасть без летального исхода сложно (я
знаю всего один такой случай). Ну, то есть,
помирать - так с музыкой.
Да, кстати, некрасноярцы не знают, что такое
Такмак. А это вот что (все фото - Максима
Кадочникова с сайта
stolby.ru) И это практически в городе, из
центра полчаса на автобусе и полчаса пешком:
На самом деле это была очень лукавая затея. Это
ведь не одномоментно, под влиянием порыва,
сигануть с шестого этажа. Пока доедешь до
конечной, пока допрёшься до Такмака - двадцать
раз успеешь передумать. И, к счастью, я ни разу
не дошёл до того, чтобы сесть в тот самый
автобус.
А потом, когда всё кончилось и я из КСВ вылез, я
подумал, что это мог бы быть сюжет для рассказа.
Может, я его когда-нибудь даже напишу, хотя вряд
ли. И это был бы типично красноярский рассказ.
В общем, некий мужик попадает в жизненные
передряги - может, КСВ, может с бизнесом что или
с семьёй, главное, что он себя считает
законченным чмо и жить ему уже совершенно не
хочется. И он прётся на этот самый Такмак с
этими самыми мыслями. И в городских ботинках и
зимней тяжёлой куртке лезет по обледенелому
Корыту. И несколько раз чуть было не срывается,
но говорит себе: стой, сука, ещё рано, бейся до
последнего. Один раз он, может быть, даже
срывается - там , почти в конце, около Огурца,
есть такое пакостное место - но, сорвав ногти,
всё-таки как-то зацепляется. У него руки в
кровь изодраны, в глазах азарт и всякое такое. И
он всё-таки добирается до самой вершины, где ему
в одну сторону открываются такие панорамы:
А в другую сторону ему открываются такие
панорамы:
Ну, и он понимает, что:
Жизнь прекрасна
Его проблемы на самом деле фигня
Он сам никакое не чмо - он без страховки
зимой залез на Такмак!
И ему очень хочется жить. Вот прямо так хочется,
что дальше некуда. Однако спускаться с любой
скалы - сложнее, чем подниматься. И жизнь ему
теперь дорога, и рисковать не хочется. Он
пытается кричать, но хоть заорись - зима, вечер,
около Такмака никого нет. И ветер с морозом.
Ясно, что холодную ночёвку он тут не переживёт.
Он начинает спускаться - и, естественно,
срывается. Например, с того же самого Огурца -
там и вверх непросто, а вниз - ещё хуже. И
лететь метров сорок или даже пятьдесят.
Такие дела. А что, тут вам не Голливуд, хэппи
енды не производим...
6 декабря. 75 лет спустя
Ровно 75 лет тому назад, 6 декабря 1937 года,
в Новосибирске расстреляли моего деда, Николая
Ильича Клюкина. Через 18 дней, 24 декабря 1937
года, расcтреляли и бабушку, Тамару Григорьевну
Гиргилевич. Для предъявления счета тому времени
и той власти мне, в принципе, достаточно их
двоих.
Мой путь в "Мемориал" начался именно с выяснения
истории этих двух людей. Мне очень родных и
абсолютно незнакомых (да и мама, как выяснилось,
о них практически ничего не знала, поскольку
выросла в детском доме). Как это происходило,
описано в повести "Частный
детектив" Понятно, что тогда, в начале
восьмидесятых, никто не дал бы мне посмотреть их
архивно-следственные дела. Да я тогда и слова-то
такого не знал, и сдуру попёрся в новосибирское
УВД. Мне тогда было всё едино - УВД, КГБ,
райком, райисполком.
А вот в начале девяностых это стало возможным. В
Красноярск прислали оба дела, и мы с мамой их
смотрели. Точнее, мама, как взяла в руки эти
тома, так заплакала и дальше смотреть не могла.
А я догадался привести с собой нашего
мемориальского фотографа Сашу Ершкова, и мы эти
дела отсняли. Ну, не целиком, конечно - там
каждый том был на десятки людей и состоял из
сотен страниц, но всё-таки, сколько смогли,
отщёлкали. А уже в наше время я эти фотографии
отсканировал, и сегодня публикую дело деда. К
слову сказать, именно сегодня истекает 75-летний
срок, предусмотренный инструкциями "по охране
личной тайны". Инструкции эти
вполне дурацкие, но крови исследователям за
последние шесть лет попортили изрядно.
И дедушка, и бабушка были репрессированы в
соответствии с
приказом НКВД 00593 (о харбинцах). Кроме
"рамочного"
приказа 00447, в соответствии с которым
проводилась "антикулацкая операция", которую
нынче в народе называют тридцать седьмым годом,
было ещё два "национальных"
("немецкий" 00439 и
"польский" 00485), по которым
репрессировались люди соответствующих
национальностей,
"семейный" 00486, по которому
репрессировались семьи "врагов народа", и вот
этот, "харбинский", 00593, о "бывших
служащих Китайско-Восточной железной дороги и
реэмигрантах из Манчжоу-Го". И бабушка, и
дедушка были именно бывшими служащими
Китайско-Восточной железной дороги, и этого
оказалось достаточно, чтобы их арестовать. А
дальше - "дело техники", "царица доказательств"
и так далее.
Сегодня публикую дело дедушки. Само оно -
по ссылке (почти шестьдесят страниц постить
сюда было бы неправильно). Дело типичное для
37-го года, тощее: два протокола допроса, между
которыми - почти месяц. На первом он всё
отрицает, на втором во всём признаётся. Агенты
японской разведки якобы собирались замочить
секретаря крайкома Эйхе, который, кстати, уже
через четыре месяца был арестован как латышский
фашист, а ещё через два года в этом качестве
расстрелян. Ещё дед якобы завербовал в группу
двух своих знакомых, но конкретных задач перед
ними поставить не успел, что не помешало в
обвинительном заключении объявить его
руководителем террористической группы. Ещё деду
инкриминировали два эпизода антисоветской
агитации. Во-первых, он в поезде на курорт
Лебяжье высказался, что в Германии и Америке
поезда ходят быстро, "а наш как выйдет со
станции, так и на тот свет". Во-вторых, он,
работая в Новосибирском радиокомитете, получил
как-то письмо, в котором говорилось, что
передача новосибирской радиостанции прекрасная и
по своему качеству превосходит передачи
радиостанции "Коминтерн", что "было прямой
антисоветской клеветой на лучшую радиостанцию
СССР". Он это письмо вывесил на доске отзывов
радиокомитета, распространив таким образом эту
клевету. Но в обвинительное заключение эти два
эпизода не попали - может, по запарке, а может,
сочли, что даже по тем временам маловато. В
солидном наборе статей, по которым его обвиняли,
есть и шпионаж, и терроризм, и руководство
диверсионной группой, но антисоветской агитации
нет.
В общем, обычный бред того времени...
9 декабря. Паранойя, ангедония и шизофрения
Чудны дела твои, Господи...
Ярый сталинист проводит акцию против
политических репрессий.
Председатель "Мемориала" идёт на эту акцию
наблюдателем в качестве члена общественного
совета при МУ МВД. На всякий случай, которого,
надеюсь, не будет.
Страна победившего сюрреализма...
11 декабря. "приступите к отбору комсомольцев для комплектования штата тюрем
Управления НКВД Красноярского края"
Выложил пару
любопытных
документов.
Любопытных не
столько
содержанием
(кого же, как не
комсомольцев и
коммунистов
набирать
надзирателями в
тюрьмы), сколько
датой. Апрель и
август 1939.
Вроде бы
увеличения
потока нет, даже
сильно наоборот.
Куда столько? С
одного только
Енисейского
района требуют
15 человек.
Документы в
текстовом виде
лежат давно,
нынче добавил
только сканы.
13 декабря. Ему и больно, и смешно (с)
На клаве
работаю сегодня
девятью
пальцами.
Подморозил
палец. И где - в
подъезде дома!
Переезд мемориальского архива выпал на самые морозы. Вчера перевозили
стеллажи. Пока Макс выгружал их из пикапа в подъезд, я помаленьку перетаскивал
на второй этаж. В какой-то момент снял перчатки (не то по телефону отвечал, не
то ещё что), да так и попёр железную стойку голыми руками. Впечатление было, что
она только что из мартена (почти час провела при минус тридцати), но настоящий
хохол никогда не выпустит из рук то, что ему в руки попало. И станет ли
настоящий сибиряк надевать перчатки, если он только что их снял. И какой русский
не сказал бы "авось" в этом случае. Понятно, что и я сказал, не выпустил и не
надел.
Кстати. Живя всю жизнь в Сибири, я серьёзно замёрзал только один раз. Это было в
Москве при минус двадцати. Буквально перебежками перемещался, греясь в каждом
магазине по дороге. Потому что, не успеешь выйти на улицу, сразу всю морду
скукоживает. Ну, Москва вообще город, для жизни не предназначенный. А, например,
в Норильске прекрасно чувствуешь себя при минус сорока пяти. Если, конечно,
ветра нет. Одно из первых впечатлений от Норильска было: минус сорок шесть,
гастроном. В сугробе у гастронома сидит пацан и с наслаждением трескает
мороженое. И я его понимаю. У нас тоже при минус сорока отменяли занятия в
школе, и мы, конечно, все валили на улицу - куряться в снегу, кататься на
коньках и всякое такое.
Причем речь идёт
о
финансировании
2011 года, когда
закон ещё не
действовал.
Причём первое
предупреждение
вынесли 29 июня
2012 года, когда
поправки в закон
об НКО ешё не
только не были
приняты, но даже
не были внесены
в Думу.
Я уже не говорю
о том, что
предупреждение
вынесено
ассоциированному
члену
Департамента
общественных
связей ООН,
работающему по
программам
ЮНЕСКО, ЮНИСЕФ и
Комиссии по
наркотикам ООН.
Но им там в
глуши-Саратове
чего?
ООН далеко. И
никаких ништяков
от него
саратовскому
минюсту не
ожидается.
Другое дело
водочные короли
с наркобаронами.
17 декабря. Ненавижу бумагу
Ненавижу
бумагу. Она
громоздкая и
тяжёлая. И
работать с ней
крайне неудобно.
В книге
академика
В.М.Глушкова
"Безбумажная
информатика",
изданной лет
тридцать тому
назад,
говорилось, что
повсеместное
внедрение ЭВМ
позволит сильно
сократить
использование
бумаги. Чёрта с
два - именно
внедрение
компьютёров и
лёгкость печати
на принтере
привели к тому,
что бумаги
потребовалось
намного больше.
Глушкова я
поминаю всуе,
упаковывая
мемориальский
архив, запихивая
его в мешки,
связывая по
четыре штуки
толстенные папки
с файлами,
расталкивая
неформат в
клетчатые
базарные сумки.
Какое-то
кошмарное
количество
ксерокопий,
распечаток и
вообще бумажных
артефактов.
Бумажные копии
школьных
исследовательских
работ,
электронные
варианты которых
давно лежат на
нашем сайте. За
каким-то лешим
МХГ до сих пор
печатает
"Хронику" в виде
брошюр А4 и
рассылает её
подписчикам. В
то время как эта
же хроника
доступна у них
на сайте. Деньги
у них лишние,
что ли? По
хорошему,
выбросить бы, но
уж больно полная
коллекция
собралась.
Может, хоть
краевая
библиотека
возьмёт.
Если до переезда
мои мечты о
полном переводе
архива в
электронный вид
были достаточно
абстрактными ("хорошо
бы это сделать"),
теперь это будет
первоочередной
задачей ("необходимо
и приоритетно").
Собственно
говоря, самое
главное уже
оцифровано, но
теперь надо доцифровать
остальное и
выкинуть бумаги.
Следующий
переезд будет
переноской
компьютера и
десятков двух
папок с
оригиналами
документов,
имеющих
историческую
ценность. И всё.
Так что стеллажи
с папками и
книгами, на фоне
которых я,
красиво позируя,
даю какие-нибудь
там комментарии,
надеюсь,
останутся в
прошлом.
Выложил, наконец, письма Александра Леопольдовича Яворского из Вятлага. Лежали оцифрованными лет десять, однако - всё не мог подступиться. Иногда это и к лучшему - нынешний интернет позволяет без проблем публиковать документы шириной 800 пикселов и больше, а рукописный текст с меньшим разрешением нечитабелен. Раньше бы колбасился со всякими самбнейлами, а теперь - клади как есть.
Не все красноярцы (а некрасноярцы тем более) знают этого замечательного человека. Это первый директор знаменитого заповедника "Столбы" (да, собственно, один из его создателей), первый историк столбизма, человек, не мысливший своего существования без Столбов. В 1937 году он был арестован, осуждён тройкой на 10 лет лагерей. Кстати говоря, он не признавался ни в чём на допросах. А обвиняли его, в том числе и в попытке совершить теракт против руководителей партии и правительства - во главе группы столбистов (известно, что для столбистов преград нет - они и через кремлёвскую стену перелезут). Когда следователь сказал, что его будут бить, Яворский поднялся в свой немаленький рост и сказал: "только попробуй". Его не били. Но отобрали очки, следователь на очередном допросе написал в протоколе одно, а прочёл Яворскому совсем другое. Яворский и помыслить не мог, что ему зачитан другой текст - и подмахнул признательные показания. Кстати, в одном из первых писем он просит прислать ему очки - без них никуда. И заметно, что почерк у него очень разный: без очков и потом с очками.
Сначала Яворский попал на общие работы, но очень быстро был переведён в "слабосильную команду". Это, кстати, к вопросу о лагерных условиях: как быстро стал "доходягой" столбист, скалолаз, совершавший многокилометровые походы, физически крепкий и выносливый, привыкший к самым экстремальным условиям. Он всё врмя просит, чтобы ему присылали жиры - жиров в лагере катастрофически не хватает.
Выжил Яворский благодаря биологическому образованию - удалось устроиться на больничке.
В лагере он спрашивал о друзьях-столбистах (Роганове, Тулунине - но они уже были расстреляны, но никто тогда не знал, что с ними), безумно тосковал по Столбам, просил прислать ему фотографии. И - писал поэму "Столбы" - непрофессиональную, но искреннюю, замечательную, в которой описал каждую скалу, каждый лаз. И мерзости лагерного быта отступали: он снова был здесь, свободный.
Фото Максима Кадочникова
20 декабря. Шито белыми нитками
Я обычно в споры не ввязываюсь. По моему глубокому убеждению, истина в споре не рождается, а рождаются одни нездоровые эмоции. Помню, лет пять назад схлестнулся на одном форуме с товарищем, который утверждал, что тридцать седьмой год - это очень хорошо, поскольку уничтожались в основном коррупционеры, партократы, чекисты и всякое такое. Я ему дал ссылку на том книги памяти и предложил найти в ней хотя бы десяток коррупционеров и партократов. Там, кстати, какой том ни открой - сплошь крестьяне, как правило, раскулаченные. Ну, конечно, попадаются и не крестьяне, но именно что попадаются. Он том изучил, нашёл там секретаря райкома в количестве одной штуки, осуждённого как японского шпиона, и начал им размахивать как доказательством своей правоты. Доказать человеку, что один значительно меньше пяти тысяч (среднее количество справок в томе) не удалось, и с той поры я только излагаю факты, документы, иногда свою точку зрения - а каждый уже понимает это в меру своей испорченности, мне до этого дела нет. И времени нет, и желания.
К чему я это. Вот две недели назад вышла в "Красноярском рабочем" статья некоего плакальщика по СССР, с обычными "сажали за дело". Я её как водится, проигнорировал - мало ли глупостей пишут, печатают и постят, если на всё отвечать, то и работать некогда будет . Но репрессированные "достали" звонками: неужто вы, Алексей Андреевич, это так оставите? Я и подумал: споры спорами, а есть повод рассказать кое о чём - например, о самоотверженном труде сотрудников отдела реабилитации в ИЦ ГУВД, или опубликовать малоизвестную телеграмму Сталина о "физических мерах воздействия". Сам же писал в своей методичке, "Есть такой вид боевых искусств, айкидо, где это — основной принцип; там принято не столько нападать самому, сколько — грамотно использовать энергию нападающего и направлять её в нужное русло." И написал ответ. Я даю его под катом в исходном виде, потому что редакция за каким-то лешим убрала, например, ссылки на архивные документы, и сейчас оппоненты бросятся писать, что я сам эти документы придумал.
Вопреки распространенному заблуждению, истина в споре не рождается.
Особенно когда речь идёт о намертво засевших в голове мифах. Поэтому спорить с Сергеем Аносовым («Сочувствие к разрушенной стране», 8
декабря) смысла нет. А прокомментировать можно.
Совершенно непонятно, почему именно статья Татьяны Мосиенко вызвала такую
истерику. Статья как статья, весьма сдержанно и корректно написанная. «Если это
претензия на изыскания - исследователю надлежит излагать факты беспристрастно,
аргументировано, в противном случае мы получаем литературный опус», пишет
товарищ Аносов.
И тут же показывает нам, как должно выглядеть беспристрастное изложение:
«стараниями своих злобных выродков», «исключительно набожные "кулачки"», и т.п.
Это о форме. Теперь о содержании. Тут можно сказать коротко «товарищ не в
теме» и на этом закончить, но несколько моментов интересны сами по себе, и о них
стоит рассказать.
"Не менее полумиллиона (!) спецпереселенцев"
Только у непосвященного эта цифра может вызвать удивление. Цифра в
полмиллиона спецпоселенцев в Красноярском крае не из пальца высосана. Более
того, она существенно занижена.
Поясняю. С 1992 года, в соответствии с Законом о реабилитации жертв
политических репрессий, в ГУВД по Красноярскому краю создано отделение
реабилитации. За двадцать лет работы они выдали более пятисот тысяч справок о
реабилитации спецпоселенцев, репрессированных в административном порядке (по
закону их реабилитирует именно МВД). Как математик по образованию, ответственно
заявляю, что пятьсот тысяч - это и есть полмиллиона.
И это только по Красноярскому краю. Это гигантская работа. Справки ведь не
выдаются направо-налево, по каждой нужно произвести поиск в ведомственном
архиве, а нередко запросить районные и ведомственные архивы, списаться с
заявителем и выяснить необходимые детали. Заявление, бывает, выглядит так:
«прошу реабилитировать меня и моих родителей». Фамилия родителей не указана,
сама заявительница пишет под фамилией после замужества. Где семья проживала до
спецпоселения, неизвестно, была ли семья раскулачена или выслана по иным
мотивам, куда была выслана и была ли выслана вообще – ничего нет. Начинается
переписка, в процессе которой эти детали выясняются, начинаются запросы в архивы
и т.п.
В случае раскулаченных ситуация особенно сложная: учётные документы
уничтожены по сроку хранения ещё в пятидесятых, факт нахождения на спецпоселении
приходится устанавливать по каким-то крупицам (например, запрашивается отдел
кадров Артемовского рудника – может быть, там в карточке учета кадров указано,
что такой-то принят на работу как спецпоселенец). Некоторые дела по реабилитации
– с палец толщиной, это многолетняя переписка, иной раз с несколькими решениями
судов и т.п. Кому попало эти справки не даются: поскольку реабилитированному
полагаются льготы, незаконная справка о реабилитации означает растрату бюджетных
средств. Так что, хоть и обижаются заявители, процесс далеко не всегда
заканчивается справкой. Многим в реабилитации отказывают. Многие сами бросают
это дело на полпути – пожилым людям эти сложности не одолеть. А кто-то умирает,
не дождавшись результата.
Заметим, что реабилитация проходит в заявительном
порядке. Есть заявление – процесс пошёл, нет заявления – и реабилитации нет. То
есть, те семьи, в которых никто не подал заявление, так и остались
нереабилитированными и в эти полмиллиона не попали.
Но и это не всё. В крестьянской семье, где меньше пяти-шести детей не бывало,
- как правило, реабилитировали только заявителя и одного из родителей. И сами
заявители не просили о реабилитации всей семьи, и сотрудники не успевали,
особенно в первые годы, когда заявлений было много, а оргтехники никакой. Даже
пишущая машинка в отделении завелась не сразу, не говоря уже о компьютерах.
Писали от руки под копирку…
Я рассказываю об этом подробно, чтобы было ясно: эти полмиллиона не
абстрактная цифра, взятая с потолка. Это совершенно конкретные люди, с
фамилиями-именами-отчествами, прошедшие не всегда простой путь реабилитации. И
полмиллиона - это нижняя граница. Какая верхняя – можно только предполагать.
Я знаю этот процесс не понаслышке. Все эти двадцать лет «Мемориал» работает с
отделом реабилитации очень плотно, из этого полумиллиона справок - не одна
тысяча наших. Это мы консультировали этих людей, писали для них запросы, бывало,
спорили по их поводу с сотрудниками ГУВД: мы считали, что основания для выдачи
справки о реабилитации есть, а они – что нет. Бывало, что споры эти разрешались
в суде, бывало, наоборот, мы вместе, «в пас», искали подтверждающие документы.
Это очень интересная работа, с множеством нюансов, неожиданных поворотов и т.п.
О ней можно написать даже не статью, а целую книгу, столько там было
захватывающих сюжетов.
Кстати говоря, в этом году мы совместно с ИЦ ГУ МВД по Красноярскому краю
подготовили очередной том Книги памяти, о раскулаченных в Красноярском крае.
Пользуясь случаем, хочу сказать спасибо сотрудникам ИЦ: они работали
самоотверженно и качественно. Подготовить книгу на пятьсот страниц о более чем
пяти тысячах семей – это труд, достойный уважения. Думаю, потомки раскулаченных
это оценят. А кому не нравится – пускай отравится, как говаривала моя тёща.
«Я Пастернака не читал, но осуждаю»
«Тот же недостаток присущ и Книге Памяти (цифры жертв репрессий автором,
по-видимому, заимствованы из неё), изданной исключительно в угоду
"советоненавистническим" тенденциям, с неподтверждёнными данными, рассчитанными
на чисто эмоциональное восприятие читающего».
Видимо, товарищ Аносов Книгу памяти жертв политических репрессий
Красноярского края ни разу в руках не держал. Или смотрел в книгу, а видел
что-то другое. Вот совершенно типичная справка из Книги памяти, их там более
пятидесяти тысяч:
«СЕВКО Александр Иосифович. Род. в 1908 в Гродненской губ. Белорус.
Проживал в г. Минусинске. Бригадир санатория «Озеро Тагарское ». Арестован
06.09.1937. Обвинение в ШД. Приговорен 01.12.1937 Комиссией НКВД и прокурором
СССР к ВМН. Расстрелян 17.12.1937 в г. Минусинске. Реабилитирован 13.10.1959 ВТ
СибВО (П-11445).»
Справка составлена по материалам архивно-следственного дела П-11445 в РУ ФСБ
России по Красноярскому краю («неподтверждённые данные, рассчитанные на чисто
эмоциональное восприятие»). Абсолютно сухой, выверенный текст. Хотя, соглашусь,
чтение этих справок вызывает сильные эмоции. Много раз видел, как люди, читая
эту книгу, плакали. Нормальная реакция нормального человека.
«Можно сегодня отрицать всё и вся, но, читая материалы следственных дел
осуждённых в 1937-1938 годах, трудно заподозрить дознавателей в "придумывании"
вины арестованных. Протоколы оформлены безукоризненно, показания обвиняемых не
оставляют сомнений в том, что процедура допроса была самой обычной,
стандартной»,- это ещё одна цитата из статьи Амосова.
Разумеется, безукоризненно оформлены. И аккуратно сшиты белыми нитками.
Кстати, намучались мы с этими «безукоризненными документами» при подготовке
Книги памяти: фамилии-имена-отчества перевраны, года рождения у одного и того же
человека на соседних страницах разные, о географии вообще не говорю: «родился в
1900 году в Новосибирской области» и т.п.
Из заключения краевой прокуратуры, пересматривавшей в 1956 г. дело Абакумова
Петра Афансьевича (П-911):
«...Обвиняемый допрашивался неоднократно, но в деле есть только один
протокол допроса. Три страницы не подписаны обвиняемым. Эти же страницы сначала
были пронумерованы 1, 2, 3, затем эти цифры зачеркнуты и поставлено 15, 16, 17,
со следующей страницы нумерация страниц с 15, 16, 17, 18 изменена на 19, 20, 21,
22. Страницы же 18 вообще нет, поэтому на странице 17 ответ Абакумова на
поставленный ему вопрос остался неоконченным. В копии же протокола допроса эта
фраза окончена.»
Из определения №258 военного трибунала СибВО от 15 марта 1956 г.:
«Актом графологической экспертизы от 10.01.1956 установлено, что
„собственноручные показания“ Косованова написаны и подписаны работником УНКВД по
Красноярскому краю СТЕПАНОВЫМ. <...> Протокол очной ставки Кускова с
Яворским сфальсифицирован б. мл. лейтенантом МАТЫЦИНЫМ"
Особенность 37-38 годов была в том , что на каждый регион по приказу НКВД
№00447 от 30 июля 1937 были спущены лимиты для троек, по первой категории
(расстрел) и второй категории (лагерь). То есть, сверху спускалась цифра –
сколько расстрелять, сколько отправить в лагерь. В крае обязаны были этот план
выполнить. Любой ценой. Тут уж не до реальной вины, не до законности.
«Признание – царица доказательств»
До 1937 года архивно-следственные дела ещё более-менее толстые и с претензией
на правдоподобие, а в 37-38 о правдоподобии уже не заботятся. В деле, как
правило, несколько листков. Два допроса, на первом человек всё отрицает, на
втором во всём признаётся. Между этими допросами – несколько недель по
документам ничего не происходит. Но шифротелеграмма Сталина от 10 января 1939
года даёт понять, что происходило без документов.
«ШИФРОМ ЦК ВКП(б)
СЕКРЕТАРЯМ ОБКОМОВ, КРАЙКОМОВ, ЦК НАЦКОМПАРТИЙ,
НАРКОМАМ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ, НАЧАЛЬНИКАМ УНКВД.
ЦК ВКП стало известно, что
секретари обкомов-крайкомов, проверяя работников УНКВД, ставят им в вину
применение физического воздействия к арестованным, как нечто преступное. ЦК ВКП
разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено
с 1937 года с разрешения ЦК ВКП. При этом было указано, что физическое
воздействие допускается, как исключение, и притом в отношении лишь таких явных
врагов народа, которые, используя гуманный метод допроса, нагло отказываются
выдать заговорщиков, месяцами не дают показаний, стараются затормозить
разоблачение оставшихся на воле заговорщиков, - следовательно, продолжают борьбу
с Советской властью также и в тюрьме. Опыт показывает, что такая установка дала
свои результаты, намного ускорив дело разоблачения врагов народа. Правда,
впоследствии на практике метод физического воздействия был загажен мерзавцами
Заковским, Литвиным, Успенским и другими, ибо они превратили его из исключения в
правило и стали применять его к случайно арестованным честным людям, за что они
понесли должную кару. Но этим нисколько не опорочивается сам метод, поскольку он
правильно применяется на практике. Известно, что все буржуазные разведки
применяют физическое воздействие в отношении представителей социалистического
пролетариата, притом применяют его в самых безобразных формах. Спрашивается,
почему социалистическая разведка должна быть более гуманной в отношении заядлых
агентов буржуазии, заклятых врагов рабочего класса и колхозников. ЦК ВКП
считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и
впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружившихся врагов народа,
как совершенно правильный и целесообразный метод. ЦК ВКП требует от секретарей
обкомов, райкомов, ЦК нацкомпартий, чтобы они при проверке работников НКВД
руководствовались настоящим объяснением.
СЕКРЕТАРЬ ЦК ВКП(б) И.СТАЛИН
10/I - 39 г.
Машинопись (1-й экз.) с рукописными вставками. Согласно
пометам на архивном экз., машинописные копии посланы: Берия, Щербакову,
Журавлеву, Жданову, Вышинскому, Голякову, и др. (всего 10 адресатов).
АП РФ.
Ф. 3. Оп. 58. Д. 6. Л. 145-146»
Обычная, стандартная процедура допроса в 1937-38 годах. Впрочем, и до и после
этой процедурой не брезговали, чему свидетельство – приказ Берии от 4 апреля
1953 г.
«N 0068 4 апреля 1953 г.
Совершенно секретно
Министерством
внутренних дел СССР установлено, что в следственной работе органов МГБ имели
место грубейшие извращения советских законов, аресты невинных советских граждан,
разнузданная фальсификация следственных материалов, широкое применение различных
способов пыток - жестокие избиения арестованных, круглосуточное применение
наручников на вывернутые за спину руки, продолжавшееся в отдельных случаях в
течение нескольких месяцев, длительное лишение сна, заключение арестованных в
раздетом виде в холодный карцер и др.
По указанию руководства (бывшего) министерства государственной безопасности СССР избиения арестованных проводились в оборудованных для этой цели помещениях в Лефортовской и внутренней тюрьмах и
поручались особой группе специально выделенных лиц, из числа тюремных
работников, с применением всевозможных орудий пыток.
Такие изуверские “методы допроса” приводили к тому, что многие из невинно арестованных доводились
следователями до состояния упадка физических сил, моральной депрессии, а
отдельные из них до потери человеческого облика.
Пользуясь таким состоянием арестованных, следователи-фальсификаторы подсовывали им заблаговременно
сфабрикованные “признания” об антисоветской и шпионско-террористической
работе.
Подобные порочные методы ведения следствие направляли усилия
оперативного состава на ложный путь, а внимание органов государственной
безопасности отвлекалось от борьбы с действительными врагами Советского
государства.
Приказываю:
1. Категорически запретить в органах МВД применение к арестованным каких-либо мер принуждения и физического воздействия; в производстве следствия строго соблюдать нормы уголовно-процессуального
кодекса.
2. Ликвидировать в Лефортовской и внутренней тюрьмах организованные
руководством (бывшего) МГБ СССР помещения для применения к арестованным
физических мер воздействия, а все орудия, посредством которых осуществлялись
пытки - уничтожить.
3. С настоящим приказом ознакомить весь оперативный
состав органов МВД и предупредить, что впредь за нарушение советской законности
будут привлекаться к строжайшей ответственности, вплоть до предания суду не
только непосредственные виновники, но и их руководители.
Министр внутренних
дел Союза ССР Л.Берия
ГА РФ, ф. 9401, оп.1, д.1299, л.246-247»
Пожалуй, хватит. И так уже написал на целую полосу, хотя не собирался
реагировать вообще. Мало ли глупостей пишется и печатается на бумаге, а уж какую
дичь несут в интернете… К сожалению, и уважаемая мной газета в стороне не
осталась.
Алексей Бабий, председатель Красноярского общества «Мемориал»
ОТ РЕДАКЦИИ: "Красноярский рабочий" предоставляет место на своих страницах
людям разных взглядов. И мы считаем это правильным, поскольку права на истину
нет ни у кого. Она, эта истина, как известно, рождается именно в спорах. Что
касается трагических событий в истории нашего Отечества, то и здесь нельзя
уходить от дискуссий. Поэтому мы призываем читателей к взвешенному анализу и
спокойному восприятию разных точек зрения. А глупости "пишутся и печатаются" в
газете или не глупости - это подтвердит лишь история.
Красноярский рабочий 20.12.2012
22 декабря. Лучшее - враг хорошего
У меня есть два совершенно лицензионных Файнридера, четвёртой версии и пятой. Один был в числе других ништяков, прилагающихся к главному призу на "Бизнес-сайте" - не то за первое место с мемориальским сайтом, не то за второе со столбовским, не помню уже. Второй пришёл не помню как, но нас тоже где-то наградили, кажется. Или поддержали "Мемориал" просто так. Это было десять бурных лет назад, поди упомни.
Как минимум один из них - рабочий (а может, и оба, если я дезинсталлировал его, переходя с 2000-го), но пользоваться им я не могу. Нет, не потому, что у него процесс установки идёт с использованием дискеты - у меня трёхдюймовый дисковод ещё жив. А потому, что под операционками начиная с Висты он не работает. Или даже начиная с ХР, на ХР не пробовал.
Несмотря на то, что это очень старые продукты, они меня вполне устраивали. Я не сторонник новейших супер-пупер инструментов. Я сторонник работающих инструментов. Но теперь они стоят просто так, в виде украшения. Новый Файнридер у меня на днях будет, а вот эти оба я бы отдал, если кому-то надо. В Красноярске, конечно, и самовывозом. Напомню: чтобы его инсталлировать, нужен трёхдюймовый дисковод. И компьютер с ХР или ниже. Но, наверное, на свете есть люди поконсервативнее меня в смысле железа и софта.
Я тут в связи с переездом выкидываю каждый день хлам вёдрами, а то и мешками. Сегодня вот откопал какое-то древнее устройство для капчи с видака и недрогнувшей рукой отправил в ведро. А вот эти две коробки чё-то выкинуть рука не поднимается. Пока не поднимается. Где-то до понедельника-вторника. А там уже и поднимется.
22 декабря. Задача для креативного класса
Вот тут где-то прозвучало, что есть же процедура отзыва депутатов. Наверное, есть. Да только любая партия как гидра - ей одно рыло отрубишь, на его месте тут же вырастет новое рыло. И даже если сразу четыреста отрубить - вылезет ещё четыреста, ничем не лучше. Чего-чего, а этого добра у нас в стране хватает.
Но вот устроить грамотный персональный троллинг - это, я думаю, можно и нужно. Они ж любят на виду красоваться - в СМИ и так далее. Ну так чтобы разлюбили. Чтобы, например, в родные места, где их выбирали, приезжали только инкогнито, под толстым слоем грима.
Только, главное, троллить не под влиянием момента, а терпеливо, долго и грамотно. А то, боюсь, через неделю весь интернет про этих детей забудет.
Чуть не забыл сказать главное. Троллинг дожен быть в реале, а не в онлайне. Ну, то есть, в онлайне тоже можно, но вы на них хоть стопиццот карикатур нарисуйте, им по барабану - они в интернеты не ходят. И в реале тоже не всё годится: вы им хоть стопиццот писем отправьте, они их читать, что ли будут? И не обязательно что-то делать. Можно, наоборот, не делать - например, журналистам не приглашать депутатов из списка на интервью и ток-шоу. А если и приглашать, то только для того, чтобы задать один-единственный вопрос. Сами знаете какой.
22 декабря. Кизямы
Спасибо френду nilsky_nikolay, опубликовавшему альбом И.Р. Талашкевича "Виды Сибири и её железных дорог". Уходящий 19 век. Фотоэкскурсия. Он интересен сам по себе. Он особо интересен сибирякам (для красноярцев самое вкусное в конце), а мне был интересен в кубе, поскольку, наконец, я нашёл недостающую фотографию скалы Кизямы.
Даже и не пытайтесь вспомнить. Нет давно тех Кизямов. Когда-то это было любимое место отдыха красноярцев, а теперь это быки для знаменитого железнодорожного моста, который когда-то одновременно с Эйфелевой башней взял Гран-при на Всемирной выставке в 1900 году. Теперь и моста, считай, нет, и Кизямов нет, на месте Кизямов безобразный карьер под Такмаком. А это фотография Кизямов в процессе разрушения.
Сейчас о Кизямах никто бы и не знал вообще, если бы А.Л. Яворский в своё время не написал о них статью в своей истории Столбов (очень рекомендую к прочтению, особенно красноярцам). Увы, в его архиве были не все упомянутые им фотографии. С большим трудом мы разыскали и идентифицировали почти все, кроме одной - из альбома Талашкевича. Теперь у нас есть и она.
И,
для интриги: есть ещё и живописное изображение Кизямов руки сына декабриста
Давыдова, но его пока опубликовать не имею права - автор книги о Давыдове
обещала разрешить это после того, как книга будет издана
Дело такое же короткое, как у деда, два допроса (бОльшую часть занимает обвинительное заключение на 29 человек и определение ВТ Воронежского Военного Трибунала о прекращении дела - я, кстати, так и не могу понять, при чём тут Воронеж, когда все фигуранты были новосибирцами) . Причём на первом допросе, 20 ноября, её даже ни в чём не обвиняют - так, собирают информацию. На следующий день, 21 ноября, она уже даёт "признательные показания". Думаю, её не били, просто побеседовали без протокола. Дома, в заложниках, осталась её дочь, моя мама, которой тогда было шесть лет (когда бабушку уводили, она сказала, что к дню рождения она придёт - а день рождения у мамы 21 декабря). Следователям было о чём поторговаться - дети во все времена были ценными заложниками. Мама осталась совсем одна (её отца забрали ещё раньше), но в детдом сразу не попала - помыкалась по родственникам, которые её перекидывали друг другу как раскалённый уголь, из Новосибирска в Читу, потом обратно в Новосибирск - и там уже сдали-таки в детский дом, к счастью не в специальный, для детей врагов народа, а в обыкновенный, к тому же с прекрасным директором.
Бабушка была беременна. Так что 24 декабря 1937 года расстреляли не только её, но и её ребёнка.
Интересна харбинская история моей семьи. Когда в 1929 году пришлось покидать Харбин, в семье произошёл конфликт. Прадед считал, что нужно возвращаться в Россию (то есть СССР). А прабабушка - что этого делать ни в коем случае нельзя. И семья разделилась - прадед с моей бабушкой вернулись в СССР, где бабушку расстреляли, а прадеда посадили. А прабабушка с другой дочерью уехала в Америку, не то в Лос-Анджелес, не то в Сан-Франциско. Они там основали гимназию и вообще очень неплохо устроились. В принципе, имело бы смысл разыскать их потомков, но руки не доходят - как всегда, сапожник без сапог. Куче людей помогли найти родственников, а своих найти - некогда.
29 декабря. Два в одном
Раскладываю
мемориальский архив и библиотеку по полкам. Мысли всего две:
1. Как столько барахла сюда входило?
2. Как столько барахла сюда войдёт?
Стеллаж-то, в общем-то, то же самый, только стоит иначе. Так что ответ на обе
загадки один и тот же. Завтра-послезавтра узнаю.
30 декабря. Лучше поздно, чем...
Сегодня
ночью посмотрел с начала до конца "Старый Новый год". Фильму уже лет, однако,
тридцать, если не сорок, но я его ни разу не видел целиком. Сегодня выяснилось,
что я видел отрывки только из второй серии, а первую не видел вообще.
Ничего удивительного - телевизор я смотрю редко и нерегулярно, а этот фильм
показывают в то самое время, когда дома гости, или уборка в квартире, или ещё
какая фигня. Я успел тогда, тридцать, что ли лет назад, сообразить, что фильм о
том, что меня тогда сильно интересовало -
о потребностях. Но как-то попадал в основном на финальную сцену, в Сандунах.
И так тридцать лет. Или даже сорок. Уже и артисты, что там снимались, почти все
умерли. Казалось бы, сейчас-то - скачай да смотри. Но теперь и скачать недосуг.
Вон Тони Скотта ещё не досмотрел. И до Нового года не успею досмотреть. Ни до
Нового, ни до Старого.
А фильм хорош. И лучше всего в нем герой Евстигнеева (дядя Вася, что ли): "У
меня всё есть. Что надо, всё есть. Что надо? А что есть, то и надо". Прямо тебе
Генри Дэвид Торо российского розлива.
Единственное, что не понравилось - звук. То шепчут - не слышно ни фига, то орут
хором - уши закладывает. Три часа с пультом в руке - туда-сюда.
30 декабря. Весь этот джаз
Была
у меня как-то знакомая, которая любила джаз.
Нет, я неправильно сказал. Она не любила джаз, но она говорила, что его любила.
Чёрт, опять неправильно сказал. Слово "не любила" в русском языке практически
синоним "ненавидела". А она его не ненавидела. Она, скорее всего, была к нему
равнодушна, но всем говорила, что его любит. Это у неё был такой способ
самоутверждения.
В нашей компании народ был в основном такого поколения, в котором любили русский
рок. В каждом поколении есть свой музыкальный код - западаешь на то, что слушал
подростком. Вот у наших это был Чиж с компанией и всякое такое. И, как только
они начинали про Чижа или там кто ещё тогда был, она тут же заводила про
Армстронга и Фитцджеральд. А на Чижа или кто тогда ещё был она делала такую
козью морду (она это умела, сморщиться от отвращения). Ну вот, типа, вы тут все
грубые и необразованные и слушаете чё попало, а я не такая .
Мне-то, кстати, Чиж тоже был по барабану. Мой подростковый возраст - это облади
с обладой. А в то время, о котором речь, я вообще музыку не слушал. Никакую.
Бывают такие периоды в жизни, и у меня как раз такой был. И пластинки не
собирал, и магнитофонные записи не перезаписывал. Кстати, к джазу я тогда тоже
был равнодушен, но молча. Ну, есть да и есть. И Чиж - есть да и есть, нехай
себе. Пока они там спорили, я чего-нибудь тихонько делал на компьютере.
Когда появились CD и mp3, я приобрёл привычку работать под музыку. Файлы стали
браться невесть откуда, оставалось только сортировать. И я прослушал чёрт знает
сколько всякого, и многое мне на душу не легло (тот же Чиж, кстати). А джаз,
например, я полюбил. Видимо, как раз сейчас моему мироощущению больше всего
близок джаз. Хотя облади с обладой всё еще довольно близко. Но я никаким боком
не знаток джаза. Ну да, слушаю. Ну да, нравится. Но чтобы разбираться в
направлениях или там знать, что такое синкопа или свинг - нет, не знаю. Слово
слышал, да. А что такое - не знаю. Что абсолютно не мешает наслаждаться.
Тем не менее, я могу точно сказать, что для моей знакомой это было
самоутверждение и не более того (тогда только догадывался). Ну, например,
кроме Армстронга с Фитцджеральд есть ещё очень даже нехилые исполнители и, если
ты действительно любишь джаз, ты их знаешь.
Такие дела. Вообще-то, когда я писал этот пост, то собрался писать вовсе не о
джазе. И тем более не о моей знакомой, которую, к счастью, давно забыл (между
нами говоря, она была та ещё сучка). А хотел написать о том, как какие-то вещи
могут быть сами по себе, а могут быть инструментом. Например, джаз можно просто
слушать, а можно его использовать как инструмент самоутверждения. Но получилось
как-то путано. Писатель, называется...
30 декабря. Не хухры-мухры
Пазл
сложился. Мысль, которую я мучительно пытался сформулировать
в прошлом посте, сформулировалась. И оказалась даже не просто простой, а
банальной. Есть люди, для которых всё вокруг - инструмент для достижения своих
личных целей. Они любое событие, явление, любой общественный институт видят
именно в том качестве. А есть другие люди, для которых важно - дело сделать.
Просматриваю в последнее время книжку Гагина о достигаторах и попоморщерах
(чтением это эпизодическое, кратковременное и нерегулярное занятие назвать
сложно), пытаюсь понять, что именно вызывает в ней отторжение (хотя, в принципе,
книжка - сборник банальностей). Сегодня понял, что именно это. Для достигатора "Мемориал",
например, мог бы быть максимум одним из попутных ветров - доскочил до нужной
точки и спрыгнул. И, вспоминая двадцатипятилетнюю историю Красноярского
"Мемориала", вижу, что такие достигаторы у нас водились и убили множество наших
нервных клеток. Для них "Мемориал" был средством личного продвижения. Сейчас, к
счастью, таких уже нет - не прижились, но сражения с ними не забылись. Теперь
остались одни "угорелые", для которых мемориальская работа - смысл жизни. С них,
собственно, "Мемориал" когда-то и начинался Им в голову не приходило поставить
вопрос так: "Мемориал" для меня или я для "Мемориала". Не то что перед ними
такой вопрос стоял и они его решили. Им он не приходил в голову вообще. По
классификации Гагина - попоморщеры. Ну и ладно. Что значит имя? Роза пахнет
розой, хоть розой назови её, хоть нет (с).
Вот так, извивами и отскоками движется сегодня моя мысль. Фон на самом деле
создала книжка Гагина, а джаз и битвы с мемориальскими "достигаторами"
вспомнились по одной простой причине. Сегодня был последний день, когда я
базировался в Доме техники. С завтрашнего дня моё основное рабочее место будет
в мемориальском архиве (хотя в Дом техники, конечно, буду заглядывать
регулярно). Так что сегодня у меня был день воспоминаний. В Доме техники я
просидел двадцать шесть лет, перемещаясь по четвёртому этажу туда-сюда. Учебный
компьютерный центр, веб-лаборатория, "Мемориал", Maxsoft, Красфайл, "Демос".
Множество событий, весёлых и не очень. Любой квадратный сантиметр с чем-нибудь
да связан.
Сегодня я провёл окончательную зачистку комнаты. После того, как в течение
декабря оттуда были убраны стеллажи, вынесены книги, папки, какие-то мелкие и не
мелкие вещи, - открылись взору дальние углы, в которые я не заглядывал лет,
однако, десять, если не больше. Был найден за шкафом сертификат авторизованного
учебного центра Microsoft, историю получения которого я как-нибудь расскажу -
она полна восхитительных деталей. Был найден за столом яуф с фильмом "Тирщик" на
целлулоиде - и тут есть что рассказать (например, как меня в Москве с этим яуфом
тормозил каждый второй милиционер, поскольку яуфов давно никто не видел, а с
виду это не хранилище для кинолент, а натуральная противотанковая мина). Был
найден электронный архив из пяти магнитооптических дисков по 230 мегабайт,
содержащий нечто, что мы когда-то хотели сохранить на века (есть ли еще в
природе устройства, на которых их можно было бы прочитать?). Был также
обнаружен и немедленно выброшен запас трёхдюймовых дискет (штук сто). Была
найдена сиротининская пишущая машинка "Эрика", на которой когда-то размножался
самиздат, а теперь это (может быть) станет музейным экспонатом. И (о горе
Танталово!), был найден пластиковый файлик с коллекцией пивных этикеток, которые
я собирал по всей нашей необъятной родине -там и "Камчатское
№1", и "Оболонь" натуральная украинская, и уральские какие-то, и
хабаровские, и чёрт знает ещё какие. Это я перечислил примерно одну пятую от
найденного в комнате, из которой, казалось бы, уже всё вывезли. И всё это не
просто так, это ж с чем-то было когда-то связано. Четверть века, половина
сознательной жизни. Не хухры-мухры. А завтра начнётся другая жизнь. Хотя по сути
та же самая -это я место сменил, а не себя.
31 декабря. Авгиевы конюшни
Кстати,
к
предыдущему посту. "Любой квадратный сантиметр" - это не метафора. Это факт.
Лет пятнадцать назад, или чуть меньше, в нашем офисе образовался завал.
Одновременно шли: смена оборудования и мебели, ремонт, реорганизация фирмы, всё
это умножилось на отсутствие нормального завхоза и безалаберность сотрудников.
По фирме стало очень трудно пройти. Буквально трудно: коридор и холл были на
высоту по пояс завалены какими-то остатками системных блоков, неработающих
дисководов, каких-то плат (возможно, работающих, возможно, нет) и даже останками
кондиционеров. Тут же были свалены какие-то бумаги - некоторые были приготовлены
на выброс, а некоторые, наоборот, вынесены в коридор на время ремонта, а потом
уже завалены сверху хламом. Тут же были нагромождения канцелярских артефактов -
папки, пустые и чем-то заполненные, авторучки, дыроколы и много ещё чего. От
входа через холл до туалета в конце коридора вела извилистая тропа, с
ответвлениями в комнаты. В комнатах было более-менее, по крайней мере около
столов, но по углам тоже много чего валялось. А по коридору можно было пройти
только, осторожно ставя ноги в немногие видные участки пола и уворачиваясь от
острых деталей валяющихся устройств.
И я повторил подвиг Геракла. Двигаясь от входа к чёрной лестнице, я по пути
разбирался с каждой встретившейся вещью. По идее, можно было бы всё сгрести и
выкинуть, но в этих завалах, так уж получилось, был не только мусор, но и очень
нужные вещи и документы. Недели две, если не больше, я продвигался по коридору,
нужным вещам отыскивая владельцев, а ненужные складывая в специальном месте у
выхода (большие просто так, мелкие - скидав их предварительно в коробки -
коробок в коридоре тоже было накидано до фига, как пустых, так и не пустых) .
Любой сотрудник мужского пола, выходя из офиса, был обязан прихватить что-нибудь
из этой кучи и донести до ближайшего мусорного контейнера.
Да, и чуть не забыл - в чистую зону, которая за мной оставалось, категорически
запрещалось что-либо класть. Если там что-то появлялось, тут же мной немедленно
выбрасывалось.
Кому-то непонятно - зачем это один из собственников фирмы лично ползает по полу,
ему что, больше заняться нечем? Ну, во-первых, мне очень нравится, когда передо
мной хаос и горы мусора, а за мной - уже чистое упорядоченное пространство. И я
испытал от этой работы наслаждение. Я от этого всегда испытываю наслаждение - в
том числе и сейчас, разбирая и упорядочивая мемориальский архив. А, во-вторых,
был важен воспитательный момент. Уже через несколько дней люди стали
подключаться и, по крайней мере, отыскивать в этих кучах то, что относилось к их
компетенции и убирать это на место. И, кстати, с тех пор в фирме поддерживается
порядок. По крайней мере, по коридору можно пройти беспрепятственно.
А вы говорите - Геракл, Геракл... Видали мы вашего Геракла!
31 декабря. Зимняя радуга
Был
когда-то такой фильм, не помню о чём. кажется, кто-то говорил, что зимой радуги
не бывает, а ему говорили, что бывает. И он потом сам увидел. Я тоже сегодня
увидел. Правда, некоторые френды утверждают, что это никакая не радуга, а солнце
с ушами. Как ни назови, а всё равно красиво.
Ровно 75 лет тому назад, 6 декабря 1937 года,
в Новосибирске расстреляли моего деда, Николая
Ильича Клюкина. Через 18 дней, 24 декабря 1937
года, расcтреляли и бабушку, Тамару Григорьевну
Гиргилевич. Для предъявления счета тому времени
и той власти мне, в принципе, достаточно их
двоих. 
Выложил, наконец, письма Александра Леопольдовича Яворского из Вятлага. Лежали оцифрованными лет десять, однако - всё не мог подступиться. Иногда это и к лучшему - нынешний интернет позволяет без проблем публиковать документы шириной 800 пикселов и больше, а рукописный текст с меньшим разрешением нечитабелен. Раньше бы колбасился со всякими самбнейлами, а теперь - клади как есть. 
Семьдесят пять лет назад, 24 декабря 1937 года, была расстреляна моя бабушка, Тамара Григорьевна Гиргилевич. Опубликовал сегодня её архивно-следственное дело (об архивно-следственном деле дедушки я уже писал). Арестована она была, как и дед, по приказу 00593 (о "харбинцах").
