Куда я делся? А никуда я не делся, прихожу в себя после КРЯККа, 30 октября, Сибирского исторического форума и там ещё много чего по мелочи. Многовато для пожилого человека за один всего месяц, думаю, раньше выходных в себя не приду..
Пока не забыл - монолог таксиста, который меня как-то вёз на КРЯКК. Я его не придумал, честное слово, и он был длиннее, я кое-что забыл за это время.
Мне, сказал таксист, больно смотреть, как книги выбрасывают. У нас у подъезда всё время связки книг, я подбираю и домой несу. Сам читаю и жена читает, она вон уже второй том Проскурина дочитывает. И ничего не выбрасываю, даже всякую херню. Вот этот... как его, над пропастью...
Сэлинджер, подсказываю я.
Ага, говорит таксист. Херня такая. И герой урод. Я до конца не дочитал, исплевался. А все кругом - ах, Сэлинджер, ах, Селинджер. Ну и хули Сэлинджер?
Или Малевич, говорит таксист. Нарисовал чёрный квадрат. А потом ещё и красный. Вы знаете, что он ещё и красный квадрат нарисовал?
Не знаю, честно говорю я.
Вот, говорит таксист. Так и я, бля, могу хоть синий треугольник нарисовать, и чё? И ничё. Могу?
Можете, честно говорю я.
А вот, говорит таксист, в позу мыслителя сесть не смог. Как-то раз попробовал - так в этой позе не то что мыслить, и срать невозможно. Мышцу в спине заклинило, два дня разогнуться не мог.
Тут мы подъехали к "Сибири", и больше я уже ничего не узнал.
Да, кстати, а другой таксист рассказал мне про часовню Параскевы Пятницы. То есть, купец, который её строил, выжрал бутылку шампанского и сказал строителям - вот типа бутылки и постройте. Оставил им пустую бутылку, и мы имеем то, что имеем.
Так что я, в принципе согласен с тем, что нахрена нам википедия - выложить вместо неё в интернет БСЭ и все дела. Даже и МСЭ хватило бы. Или вообще краткого курса ВКП(б).
Да и историю с географией зачем учить, раз есть таксисты, которые и так всё объяснят.
Люба, я вернулся! (с)
Архив Тулунина. Три фотографии Коврижинской избушки.
Снаружи - 1906. осень
Внутри: 1908 г. Январь
И самая моя любимая, атмосферная - вид из дверей, 1907 г.
Яворский об этой избушке: Коврижья избушка на Базаихе
Эта Коврижья избушка находилась на Базайском займище вблизи Ковриг. Чтобы указать точнее место ее пребывания нужно следовать тропой, что идет мимо Ковриг сверху и, выйдя ею на берег речки, продолжать ход вверх по реке. Когда по ровному лугу будет пройдено шагов 150-200, то, повернув под прямым углом к горе, подойти к ее подножью. Вот здесь и была эта Коврижья избушка. Кто ее строил и когда сказать трудно. Надо думать что базайцы, ведь это их угодья. А когда? Видимо, не позже семидесятых годов прошлого столетия, т.к. в 1907 году, когда я ее впервые увидел, она была уже старенькая. А так как таёжные избушки часто бывают беспризорными, они старятся довольно быстро. Достаточно 30 лет и избушка уже отжила свой век. Чаще же старость приходит к ним и еще раньше.
Изба была длинная и делилась на две половины. Меньшая часть с большим окном на восток была обжита людьми, здесь была дверь, выходящая на север к тропе /она же и дорога/, вторая половина была больше и имела дверь к горе и со слуховым окном - это была стайка для лошадей. Видимо, заготовка леса и его вывозка с гор и были причиной возникновения этой Коврижьей избушки. Возможно, что она обслуживала и ломки мрамора, находящиеся тоже близко на Голощапихе.
Стоит ли говорить о том, что всякая таёжная избушка, возникшая как экономическая необходимость, отслужив свои 2-3 года ее хозяевам, забрасывалась и переходила по непреложным и неписанным законам ко всем зашедшим в нее путникам. За всё мое хождение я не видел в ней ее хозяев. Зато компании любителей природы посещали ее часто и что касается лета, то, пожалуй, почти ежедневно. Рыбаки в первую очередь, Базаиха совсем на виду. Затем охотники и любители природы. Я отличаю их друг от друга. С начала нашего XX века Коврижья посещалась особенно полюбившими ее молодыми людьми обоего пола из т. называемой Шестаковской компании.
Основой этой компании, ее душой, пожалуй, были сестры Шестаковы - Елена и
Анастасия, они же для их компаньонов Еленишна и Тютишна. Компания была большая.
Нужно сказать, что такие компании образуются сами собой и ни никто специально не
собирает. Люди находят друг друга даже случайно или по родственному знакомству.
Недаром же в компании мы видим целые гнёзда одинаковых фамилий. Вот примерный
список Шестаковской компании посещавшей Коврижью избушку:
Шестаков Владимир
Шестакова Анастасия
Шестакова Елена
Зыкова Татьяна
Зыкова Зоя
Зыкова Инна
Зыков Валентин
Власов Владимир
Власова Мария
Тулунин Авенир
Катавщиков Иван
Рязанова Нина
Фрутецкий Григорий
Натензон Ната
Макаров Василий
Проскуряков Захар
И в разное время разные другие лица.
Кампания эта собиралась и в городе, проводя время главным образом в доме
Шестаковых по теперешней улице Карла Маркса № 70.
Отсюда и ходили в природу. Компания эта в ее первоначальном составе любила посещать Столбы и до 1906 года неукоснительно останавливалась в Чернышевской избушке, вплоть до ее сожжения жандармами в 1906 году. Бывали на красавице Мане, спускаясь по ней в лодке. Но особенно любимым местом была Базаиха. Ряд фотографий этой компании, оставленный в потомство, живо говорит об этой любви к нашей горной, близкой и всегда прекрасной речке.
Чем занималась эта компания здесь около Коврижьей избушки? Просто отдыхали от городской пыли, лазали на Ковриги, купались в Базаихе и всегда, как вспоминают, визжали от ее холодной воды. И все-таки купались. Играли в шахматы, которые брали из дому /походные/. Пели песни. Как и все сибиряки особенно любили «Ермака», «Вниз по матушке по Волге» и др. Тогда песен про Енисей еще не было. Ловили рыбу и ели уху или опаленышей. Пекли блины. Если сюда прибавить ягоду, то, пожалуй, для абсолютного ничего неделания времени и не останется. Во всякой компании всегда есть какой-нибудь смехач, не дающий заснуть другим. Таким был всегда Иван Катавщиков /Ванька/. Изредка в компании бывал Павел Степанович Проскуряков - преподаватель учительской семинарии, хранитель городского музея, нашедший череп пещерной гиены за Торгашином. А его брат Захар Степанович - будущий архивариус - был частым и неизменным спутником в Базайских походах. Его за его радушие и хорошие теплые отношения к остальным звали просто - Захарушка. Навещали избушку и представители Второй Каратановской компании: Каратанов, Тулунин, Масленников и Я. Бывали и смешанные выходы в природу членов этих двух компаний. Их мы будем встречать и на Столбах и на Диких камнях. Иногда встречались в лесу и сливались в одно. Если нужно пополнить список Шестаковской компании, можно прибавить к нему Чеканинского Иннокентия /чику-рыгу/, Зыкова Петра, Геннадия Иванова.
Почти всегда таскали с собой ружья, но почти никогда никого не убивали.
Осенью 1909 года избушка сгорела толи от подошедшего пала, толи по
неосторожности посетителей.
http://stolby.ru/Mat/Yavorsky/GAKK/008/129-140/001.asp
Всё ещё архив Тулунина. Сейчас будет несколько фотографий из зимних походов. Хотел дать их в одном посте, но решил-таки по одной и медленно. Ясно, что идут на камусе, тогда другого и не знали, а значит, с одной палкой. На ногах замечательные меховые сапоги, которые сверху застегиваются - и снег в них не попадает. У меня были такие в юности, я горя в них не знал. Ну и так далее. Рекомендуется для внимательного разглядывания.
Подпись. Аргишат. По дороге на Дикий камень. 1912 г. февраль. Первый справа – Тулунин. На снимке есть также Каратанов.
Чтобы не забыть. Рассказывал тут гостям про Столбы, сказал обычное, что если о них сказать одним словом, то это будет "Свобода", если тремя, то "Любование, лазание, общение".
А если двумя, спросили меня.
Тогда "Сад камней", сказал я.
Вот и встроилось моё определение Столбов в два канонических, как тут и было..
Восточные сказки тут подогнали.
Зимние походы от Тулунина.
Подпись В Мокром Калтате. 1908 г. Январь
Кстати, типичная походная картинка: "в ожидании еды".
Каратанов кашеварит, Тулунин курит трубку.
Замечательный фильм Сергея Герасимова о Столбах. Он всё правильно понимает про Столбы. Отдельное спасибо оператору Денису Штепе - это ж надо было так столбовские виды снять, с любовью...
Казалось бы, все зимние фото из одного похода, но нет, это разные походы. Года отличаются, но люди те же, каратановская компания.Хотя на этой фотографии Каратанова, кажется, нет. Ан нет, сидит, в самом центре, как я его не заметил.
Подпись: рч. Мокрый Калтат. 1912 г. II.
На заднем плане очень эффектно стоят камусные лыжи.
Если я не ошибаюсь, справа не палатки, а тенты.
Ну и в остальном колоритно
И месяца не прошло, а я уже выложил репортаж про 30 октября. Чё-то Акела того...
Архив Тулунина.
Подпись: Сашка.1917.
А вы узнаёте этого лихого воина?
Медленно, но верно разгребаю завалы. Вот репортаж о 30 октября дополнился информацией из Агинского.
Ольга Вавиленко снова стала победителем конкурса - на этот раз краевого,
СМИ-2019, в номинации «Семья народов Красноярского края. К 85-летнему юбилею
региона»:Поздравляем!
Работа-победитель
сегодня - на нашем сайте.
Основательная статья А.А. Кузнецова "Государственная охрана мест захоронения жертв массовых репрессий (на примере Красноярского края", из которой я узнал, что, оказывается, у нас в крае в реестр охраняемых памятников занесен только самый первый, поставленный литовцами в Ревучем в 1989 г.
Пока я очухивался после множества октябрьских мероприятий, Сиб неустанно переводила - теперь мне есть много чего выкладывать.
Любили в те времена фотографировать Шалунин бык.
Кто-то спрашивал, где он - да вот, тут хорошо видно, где.
Подписи:
Шалонин бык. Разлив Енисея в 1916 г.
Шалонин бык. 1912 г.
Всё ещё архив Тулунина
А этого купчину кто-нибудь опознает?
Всё ещё архив Тулунина
Помнится, писал про Железногорск и Дудя. Вот небольшой сюжет про это.
Невероятно - в Ейске почти по-европейски!
В Москве на Сретенке 4 дают танкового Козела. Если не вернусь, считайте меня...
ну вы поняли...
UPD. Литр танкового взял с собой. В гостиницу иду пешком по навигатору, потому что деньги кончились, по дороге присаживаюсь на скамеечки и отглатываю. Волшебный вечер ваще.
Три материала Ларисы Голубь к дню памяти жертв политических репрессий в газете "Нива" - теперь на нашем сайте.
Это я медленно, но верно разбираю завалы почты.
http://memorial.krsk.ru/Public/10/20191024-2.htm
http://memorial.krsk.ru/Public/10/20191024-1.htm
http://memorial.krsk.ru/Public/10/20191024.htm
Саянский краеведческий музей - молодцы.
Отзвуки исторического форума - статья об Ирина Моисеева (Irina Moiseeva) в Сибфоруме
Интервью с Елена Зберовская в том же номере Сибфорума
Возвращаюсь к архиву Тулунина. Вот тут на фотографии почти вся каратановская
компания, будем знакомиться с ней поближе.
Подпись: На именинах. 1909 г. 22 ноября
Как вы думаете, есть ли на этой фотографии Каратанов?
Возвращаюсь к архиву Тулунина. Вот тут на фотографии почти вся каратановская
компания, будем знакомиться с ней поближе.
Подпись: На именинах. 1909 г. 22 ноября
Как вы думаете, есть ли на этой фотографии Каратанов?
Вернулся к выкладке недостающих статей девяностых.
Хит 1990 года - конечно, рейс "Память" на теплоходе "Латвия", когда круиз до
Усть-Порта специально построили под мемориальскую программу, с остановкой в
Ермаково и т.д.
Круиз активно освещался прессой. Вот ещё два материала, один с точки зрения организаторов, другой - с точки зрения участника.
http://memorial.krsk.ru/Public/90/19900802.htm
http://memorial.krsk.ru/Public/90/19900731-1.htm
Фамилия Дросси всплыла, когда шефа (Сиротинин) конспектировал какое-то архивно-следственное дело. Кто-то из подследственных его упомянул как-то вскользь, но кропотливый шефа заполнил-таки карточку, в которой было всего ничего:
ДРОССИ, секретарь патриарха Тихона. В 30-х отбывал административную ссылку в Кежемском р-не КК. Умер в ссылке не позднее 1938.
Потом появился сайт, эта запись попала на сайт и благополучно провисела на нём двадцать с лишним лет.
А всё это время исследователи, восстанавливающие биографию А.И.Дросси, гадали, куда он делся после ареста в 1935 году. Так и писали везде - "дальнейшая судьба неизвестна". А она была вполне известна, надо было только поисковик запустить.
Да и нам, чтобы узнать, кто такой Дросси, достаточно было сделать то же самое. Но не сделали. Но вот звёзды сошлись и половинки соединились, осталось тоько детали уточнить. В прежние времена я тут же заявился бы с этой фамилией в ИЦ ГУВД, поработал бы как минимум с учётной карточкой, а то и с личным делом ссыльного, и заполнил бы недостающие детали биографии. Но теперь - увы...
Хотя - Андрей Иванович Дросси вполне подходящий кандидат в новомученики. Может, епархия заинтересуется?
Знакомимся с членами каратановской компании поближе (всё тот же архив Тулунина, фото вырезаны из групповой фотографии, которую я публиковал во вчерашнем посте)
Александр Надольский, прозвище Цецердот, Циферблад-Антресоль
Яворский пишет о нём
"Слухом земля полнится и о приезде Каратанова быстро друг от друга узнали его красноярские столбовские друзья. Пришел сосед Александр Надольский - конторщик - всегда веселый и жизнерадостный человек, отличавшийся силой и здоровьем. Этот уже мужчина в любую минуту готов был бороться, возиться и двигаться, не зная иначе куда девать свою силу и задор. Он имел сильный дискант и вечно напевал что-нибудь даже тогда, когда все замолкали в разговорах при подъеме крутым Каштаком, он на ходу в этот крутяк пел арии из различных опер и совершенно не знал для своей высокой груди одышки. Это был по сложению не человек, а сколотень. Если прибавить сюда хороший характер, то вот и портрет Саши Надольского, одного из друзей художника. Он радушно встретил соседа-друга и прежде всего схватил его в охапку и не отпуская на землю крутился с ним пока тот не взмолился и был выпущен из объятий. Так обрадовался он Митяю."
есть ещё шикарная фотография Надольного вот тут: http://stolby.ru/Mat/Yavorsky/GAKK/012/048-059/big/53b.jpg и вообще на столбовском сайте есть ещё он в десятке групповых фотографий.
Это потом стало так: фрукт - яблоко, поэт- Пушкин, репрессированный - Жженов. Согласно законам жёлтой прессы, писали о репрессированных знаменитостях, причём одно и то же из года в год.
А вот в девяностом - одно из первых и весьма содержательное интервью с Жженовым в Норильске.
http://memorial.krsk.ru/Public/90/19900804.htm
Много что провалила советская власть, но то, что ей удалось несомненно - создание новой общности - советского народа. Причём, если ты советский человек - это надолго, скорее всего навсегда. Это не лечится. Даже если сорок лет водить по какой-нибудь безжизненной местности.
Забавно сейчас читать этот материал. Почему, к примеру, экспедиция норильского "Мемориала" не побывала в Кожевниково? Да потому, что там в это время стояла экспедиция красноярского "Мемориала". Помню я тот странный вертолёт, который кружил над Кожевниково и вроде даже из него кто-то свешивался
На самом деле имела место простая несогласованность, но норильчане отнеслись к нашей экспедиции с большой ревностью, потом не сразу удалось восстановить отношения. А правильно было бы сделать совместную экспедицию, и ресурсов потребовалось бы меньше, и силы бы распределили эффективнее.
Сейчас я понимаю что мы искали то,чего не было. Для нас тогда в значительной степени репрессии были равны лагерям и расстрелам, мы и искали лагеря: вышки, колючку и всякое такое. А на самом деле гораздо больше было спецпосёлков, в том числе и в Нордвике.
А вообще, конечно, Нордвик - самое яркое для меня в 1990 году. Фантастическая поездка. Но об этом я уже много тут писал.
Олег Смирнов (Oleg Smirnov) в каменте спросил, а сам я советский? Что во мне осталось советского? Вопрос серьёзный, каментом не отделаешься, напишу пост.
Сначала попробую определить советское. Да простят меня политологи – я не теоретик, а практик, но основа советского восприятия – мнение о том, что государство важнее человека. Отсюда уже растёт всё остальное – имперскость, инфантилизм и всякие другие слова на букву «и» как неотъемлемое свойство хомо советикус, а также соответствующее бытовое поведение. Несоветского человека легко отличить от советского – несоветский человек считает государство не чем-то сакральным, а просто функцией, а власти – нанятыми менеджерами, которым мы платим деньги за неблагодарную работу, потому что сами ей заниматься не хотим.
Теперь отвечаю собственно на вопрос. Вообще-то я родился через год после смерти Сталина, так что советская радиация надо мной работала долго. Конечно, где-то я человек советский, и это особенно чувствуется за границей, незнанием языков, например, да и бытовые привычки выдают. Никогда не забуду, как на пражском автовокзале Florens я запаниковал, не зная как сдать чемодан и боясь остаться, бегал, что-то взволнованно у кого-то спрашивал, суетился на виду у спокойно стоящей очереди на посадку. Не забуду взгляд женщины из этой очереди, который меня сильно изменил.
Хотя, как сейчас понимаю, Бог меня миловал и построил мне защитную оболочку. Точнее, я сам её построил – с самого детства я строил в себе собственный мир, который с внешним не очень-то соприкасался, и жил в основном в нём, очень параллельно с советской действительностью. Система не чувствовала во мне врага, но чувствовала чужака. Первая и последняя моя номенклатурная должность – председатель совета отряда в пятом, что ли, классе. Я продержался там несколько месяцев и все поняли, что эта должность не для меня. На этом моя пионерская и комсомольская карьера и прекратилась - я был редактором школьной, а потом и факультетской газеты, не состоя при этом в каких-либо бюро. И это было очень хорошо, потому что в бюро я хватил бы бОльшую дозу этой радиации. Кстати, уже в девяностых меня вдруг осенило, что меня ведь ни разу не приглашали вступить в партию. Ну, то я есть, я бы всё равно отказался бы – но ведь и не приглашали, хотя я был заметной фигурой и во время учёбы, и потом на работе. Чувствовали чужака. Я не был антисоветским человеком, но несоветским был. В двадцать лет вышел из комсомола, но по-тихому: сдал секретарю взносы за восемь лет вперёд, он мне наклеил марки в билет и вычеркнул из списков, и комсомол меня с тех пор не донимал со своими собраниями и мероприятиями. Манкировал всякими демонстрациями, политинформациями и т.п. Однажды меня загнали-таки на ленинский зачёт про «Философские тетради», так я рассказал про систему конспектирования, которой пользовался Ленин. Система, действительно, была классная, я потратил несколько часов, чтобы в ней разобраться, но это было не ленинское изобретение, этой системе учили на первых курсах при царизме. Потом учёные мужи в универе заныкали у меня все три экземпляра моего выступления, настолько эта система была хорошей – а в советских вузах её уже не преподавали.
Потом в 1982 году меня загнали в ВУМЛ, и это было ошибкой со стороны системы, потому что до сих пор я труды классиков марксизма-ленинизма не читал, а тут прочитал и нашёл, что написаны там сплошные глупости и несообразности, а в случае Ленина и вовсе вместо философии площадная брань. Когда я сдавал экзамен в ВУМЛе (по правде говоря, в дупель пьяным, потому что у меня в этот день родился сын), преподаватель спросил меня: так вы что же, с Марксом не согласны? Китигричски не согласн, ответил я. Преподаватель поставил мне пять и отпустил. Много позже я понял, что если бы этим преподавателем был не Райбекас (кстати, из ссыльных прибалтов), то я мог бы получить не пять баллов, а пять лет – это был как-никак 1983 год. Но вот Бог миловал и тут.
Окончательно я попрощался с социализмом, написав «Суету сует» , где критиковал теорию и практику социализма с очень неожиданной стороны – со стороны стоицизма, сравнивая классиков истмата с Генри Д. Торо. Кстати, сейчас, когда я читаю эту работу, вижу там и описание хомо советикус как продукта этой самой теории и практики.
Характерно, что я ни разу не читал самиздата – всех этих писем Раскольникова, «Архипелага» и прочего, то есть мои воззрения родились на основе анализа открытой на тот момент литературы и опыта жизни при социализме. Самым большим впечатлением семидесятых было для меня чтение газеты «Правда» в краевой библиотеке. Мне её выдали только с 1943 года (всё, что раньше, было в спецхране), но и этого хватило, чтобы понять многие вещи. Иосип Броз Тито, например, там был то лучшим другом, то нож в спину и по самые помидоры, то опять лучший друг.
С 1988 года я был в «Мемориале», и того, что я услышал от бывших зэков,
хватило для того, чтобы из несоветского человека превратиться в антисоветского.
В 1989 году я ушёл из НИИ в кооператив, не за длинным рублём (напомню, я был и
остаюсь стоиком), а из идейных соображений – поскольку советская система
сознательно уничтожала средний класс как основного своего врага, то, чтобы
уничтожить советскую систему, надо было создавать средний класс. Хотя длинный
рубль периодически приходил и оказывался кстати.
Тем не менее, Олег, рудиментов советского во мне хватает, в основном на уровне бытового поведения, но всё-таки. И уже, похоже, не успею от всего этого избавиться.
На самом деле я эту статью когда-то давно выкладывал.
Но не то свет мигнул, не то меня отвлекли, не то потом что-то стряслось - в
общем, ссылка на статью есть, а самой статьи нет. 404 в чистом виде. Поискал
даже в старых версиях сайта - нету!
Пришлось заново оцифровать и выложить, в рамках тотального наведения порядка.
С этой статьёй тоже получилось интересно. Выкладываю я её и чувствую, что я её уже выкладывал когда-то. Посмотрел - и точно, только она стоит ориентировочно 1992-м годом - а на самом деле 18 сентября 1990. А всё потому, что не все у нас умели работать с вырезками - кто-то тщательно подписывал издание, дата, номер, а кто-то просто вырезал, а потом гадай где и когда..
Интервью с
Валерием Ронкиным, на первый взгляд, к Красноярску отношения не имеет.
Однако в Красноярск он приехал не просто так, а к свои друзьям-"колокольчикам"
Сиротининым. Да и "Красноярский комсомолец" не остановился на теме "сталинщины",
а стал писать и о диссидентах новейшего времени.
Читаешь это интервью - и просто дежа вю какое-то..
Продолжаем закомиться с каратановской компанией.
Ольга Гилевич
О ней (и не только) рассказывает Яворский:
Еще одна группа, почти кончающая в этом году гимназию: Берг Н., Морозова А.,
3ыкова И., Витощенко Е., Гилевичи О. и Т. Все они пробыли среди нас около
полутора лет и разъехались учить сибирских ребятишек по разным деревушкам
Минусинского края.
---
Арсен был хорошим фотографом, и от того времени осталось у нас довольно много
фотоснимков. Однажды он решил отпечатать снимки с нашей компании кому-то из
посторонних, и даже они появились на витрине магазина. Их охотно стали покупать.
Но случилось то, чего никак не ожидал наш фотограф. Снимки попали к
гимназическому начальству и на наших девиц пошло гонение. Ведь в то время среди
начальства, вообще-то относившегося к Столбам и столбизму враждебно,
существовало мнение о вреде хождения на Столбы, и в гимназических правилах был
на этот счет особый параграф. Мужской костюм на девушках, хотя он был и скромен
и походил на короткую юбку, сразу обратил внимание начальства, ведь коленки не
были спрятаны под юбку. Этого было достаточно, чтобы начать снова
противостолбовскую кампанию. Пришлось просить Арсена прекратить давать снимки не
членам нашей компании и тем более продавать их через магазин. Вообще это был
период в столбовской жизни, когда приходилось отстаивать право на равноправие
мужского костюма на женщине. Против этого новшества было не только начальство в
частности гимназии, но и большая часть общественного мнения. Началась борьба с
базайцами, мимо которых мы всегда проходили, идя на Столбы Каштаком и обратно.
Злословили почти все базайки, хотя сами на покосах и вообще в тайге были одеты в
самые обыкновенные мужицкие штаны. Им особенно не нравилось на наших девицах то,
что шаровары короткие. Парни, те были рады случаю отпустить какую-нибудь
двухсмыслицу если не четырехсмыслицу, а с грузчиками на Гремячем даже была драка
из-за женского костюма, и Андрюшка Оревков испытал силу удара бутылки с вином,
разбившейся об него. И все-таки к костюму приучили. Раньше девицы проходили по
городу и Базаихе в юбке и снимали ее за поскотиной или надевали у поскотины,
теперь шли от дома в своем мужском костюме. Пусть столбисты второй половины
двадцатого века, когда я пишу вот эти строки о костюме, не думают, что за их
теперешний костюм не было борьбы их столбовских бабушек.
Когда готовил пост про Ольгу Гилевич, наткнулся у Яворского:
"1908 год
В конце июня Столбы посетили жандармы вместе с казаками и арестовали
значительное число столбистов. Арестованных повели по Лалетиной и отпустили с
половины дороги, предупредив, что кто придет на Столбы, то в первый раз запишут,
во второй сделают замечание, а в третий препроводят в тюрьму. Угрозы остались
только угрозами. Жандармерию очень раздражало, как скопление очень большого
числа молодежи на Столбах, так и водруженный на вершине Второго Столба красный
флаг, недосягаемый для них. Наблюдения за вершиной Второго Столба велись
жандармами из города с береговой, так называемой, Матвеевской беседки, котoрая
была против переулка Степановского и ныне уже не существует. В субботу и
воскресенье в этой беседке с биноклем сидел жандарм и наблюдал вершину Второго
Столба."
Такие бывали времена.
Первые десять лет Красноярского "Мемориала" мы с шефой регулярно информировали общественность о том, что мы делаем, - в нынешней терминологии по очереди работали пресс-службой. Потом, с тех пор как появился сайт, необходимость в этом в целом отпала - сайт говорил о нашей работе сам по себе, заходи и смотри.
Удивительно, но некоторые материалы, например, этот, составленный по всем правилам годового отчёта, на сайт до сих пор не попал. Я отрыл его в шефовых бумагах и, кажется, до сих пор даже и не видел.
И да, там нет оговорки: шефа в 1990 году отчитывается о первой базе данных о репрессированных, в которую мы успели забить пять тысяч человек. База эта была сделана на ДВК-2, в киевской СУБД РБД-МИКРО. Особый шарм ситуации придаёт то, что у ДВК-2 не было винчестера, а было два дисковода по 300 килобайт каждый. Один был полностью занят операционкой и РБД-МИКРО, а на втором была собственно база, точнее, куча баз, потому что приходилось заводить по дискете (а то и не по одной) на каждую букву фамилии. Как мы с этим работали, я сейчас себе представить не могу, но работали - печатали списки, делали выборки и всякое такое
Половина этой статьи висит на нашем сайте уже давно. А вторую половину я нашёл только недавно, в процессе тотальной разборки и оцифровки архива вырезок.
Я вот всё время думаю, а если бы тасеевские партизаны во время первой республики, в годы гражданской, повернули бы штыки в обратную сторону - может, тогда и второй тасеевской республике не пришлось бы рождаться? Но они сделали свой выбор и за него заплатили потом мерой полной и утрясённой..
Из любопытства поискал эту семью на нашем сайте, с ходу не нашёл. С другой стороны, и Идринский район ещё впереди - обязательно попадётся.
Знакомимся с каратановской компанией. Кенсарин Гидлевский (прозвища Кинка, Кынка - кстати, не путать с Кенками - Иннокентием Пирожниковым и Иннокентием Масленниковым, которого, впрочем, звали не просто Кенка, а Кенка Масляй, чтобы отличить от Пирожникова)
Яворский пишет о нём так:
"Кенсарин был настойчивым человеком. Стоило ему что-нибудь задумать, он
упорно шел по заранее намеченному плану и добивался своего. Это облегчало ему
жизнь. Мы, близкие, не всегда правильно оценивали это и часто называли
упрямством. Вспоминаю один случай. Гидлевские жили тогда в нижнем этаже
каменного дома черкеса-мясника Танутрова. Я захворал и зашел к Кенсарину. Он
настоял чтобы я остался ночевать, что я и сделал. Затем Кенсарин сказал мне: «А,
знаешь, Сашка, у тебя дело серьезное, как бы не было воспаления легких». Он
поставил мне градусник и когда оказалось, что у меня около 39° - уложил меня в
постель, а сам побежал в аптеку и накупил горчичников.
Куда он только не ставил эти горчичники. Спина, грудь, бока - все было
залеплено, а сверх того еще целые пластыри были прилеплены на икры. Вскоре я
взмолился и хотел отлепить. Не тут-то было. Нет и нет. А уж и жгли же они,
проклятые. И все еще нет, все еще рано их снимать. Что делать? И я прибег к
хитрости. Дверь была закрыта и ключ в кармане у Кенсарина. Я попросил пить и
пока он ходил в кухню за водой я, наскоро надев штаны и рубаху, раскрыл окно и
убежал босиком в мансарду и по дороге поотлеплял все горчичники. Наутро пришел в
мансарду и Кынка. Конечно, хохотали все от врача до пациента над нашим способом
лечения. А я поправился.
Кенсарин немного был грубоват, но это просто черта его характера и многим это не
нравилось, но в этой грубости он всегда был прямым человеком."
Целиком текст Яворского о Гидлевском тут: http://stolby.ru/Mat/Yavorsky/GAKK/004/Kensarin.asp
Конечно, при своей упёртости Гидлевский стал большевиком, и довольно видным. Его расстреляли в 1936 году в Москве, даже не дожидаясь Большого Террора.
А вот это Иннокентий Масленников (Кенка Масляй) и его брат Михаил (просто Масляй). И вот так, всё время держишь ухо востро: этот Масляй, но не Кенка, это Кенка, но не Кынка, этот просто Кенка, а это Кенка Масляй. Но разобрался в своё время и вроде нигде не ошибся.Хотя вот на этой фото написано Кенка, но на самом деле это кенка Масляй. А на второй фотографии его брат Михаил, то есть просто Масляй.
Яворский пишет о них:
"Масленников Михаил, брат Кости /Миша/. Простой душевный парень. Неудачник в службе и затем больной. Он, можно сказать, освоил Мансарду и де-юре и де-факто. Некоторое время работал топографом и был неплохим фотографом. Работал от случая к случаю. Это был постоянный хозяин мансарды и обязательный товарищ в столбовских походах. Умер от туберкулеза, будучи безжалостным хозяином своего здоровья."
"Масленников был спокоен и любил больше бытовые разговоры. Особенно его интересовало приготовление всяческой еды, и он всегда в этом нужном деле играл первую скрипку. И нужно сказать к его чести здесь он был незаменим."
"Бывали всякие казусы. Однажды у нас потерялась стеариновая свечка и никого не было посторонних. Когда ели суп все переглядывались и удивлялись особому вкусу, а когда кто-то ложкой вынул какую-то веревочку, всё стало ясно, это был фитиль от свечки. В другой раз Костя Поляшев, придя после всех и желая вложить свой пай в общую еду, вытащил из своей котомки большую сильно соленую селедку, спустил ее в уже сваренную похлебку. Никто не видел этого и когда стали есть, то сначала ничего не могли понять, особенно наш повар Мишка Маслай. Он только что пробовал из котла и все было вкусно, а тут есть нельзя. Костя рассказал, что он сделал и все на него напустились. Виновника заставили есть с половины, отыгравшись на чае."
"Чай заваривал сам Каратанов, редко доверяя кому другому, разве Михаилу Маслаю. Над столом на крючке висели сушки наздеванные на лыковую веревочку. На столе горкой насыпан сахар. А чего еще? Остальное — разговоры и веселье молодежи всегда были приложением к этому всенеобходимейшему чаю. И пили его так много, что посторонние, случайно попавшие в мансарду, разводили руками и с удивленьем спрашивали: «Да во что это вы пьете так много?» Если не было почему-либо дров и замолкала неутомимая железка, Маслай зажигал сорокалинейную лампу-молнию с круглым фитилем и начиналось соревнование, кто выдержит над ней полный чайник с водой пока он не закипит. Чаще всего одерживал победу Маслай. Если не хватало хлеба или сушек тот, у кого находились деньги в кармане, бежал в лавку и покупал и снова начинался чай."
"У Тулуниных 19 ноября мы справляли именины Венки, о чем говорит фотографический снимок. Зимою справили в Мансарде именины Кешки Маслая и к нам чуть-чуть не пришли наши девицы. Пришлось исключительно усердно сделать невиданную до толе приборку в нашем холостяцком стане."
"Я, Каратаныч и Кенка Маслай ездили в Езагаш к Мишке Масленникову и жили у него 4 дня. Выше в Дербиной купили лодку и сплыли в Красноярск. В начале июня Я, Каратаныч и ученик рисовалки Женя Зубковский на пароходе заехали в Минусинск и сплывали в своей лодке в Красноярск. По дороге все искали красивого места для остановки и все не могли найти, т.к. после Столбов нам всё казалось, как говорится, пресным. Наконец мы нашли такое местечко около р.Бирюсы, где и прожили дней 6. Потом сплыли к устью р.Маны и здесь прожили дня 4 и сплыли в город."
Опубликовано: Facebook
© Алексей Бабий 2019
