"Мемориал" - не обычная общественная организация. Мы собираем и обрабатываем гигантское количество информации. Мы получаем и отправляем множество писем. Мы ведём регулярный приём посетителей. Поэтому с самого начала, ещё в романтическом 1988 году, нам пришлось наладить бюрократическую и архивную работу.
Там есть пара пунктов, которые стоит прокомментировать.
Во-первых- это счет. Тренд 1988 года - сбор средств на памятники жертвам политических репрессий. И на всесоюзный собирали, и на красноярский, и на норильский. Организовать это было не так просто - например, Красноярский "Мемориал" ещё не был зарегистрирован и счета не имел, Поэтому счёт был открыт под эгидой Фонда культуры.
Все эти деньги сгорели в 1992 году - и всесоюзные, и красноярские, и норильские. Я думал, что хотя бы норильские успели пустить в дело - нет, первая часовня была построена в 1990 году на средства частного предприятия. В 1990 - на средства частного предприятия! На самом деле, думаю, кооператива, но не суть.
А я вынес из этого одну мораль - прежде чем собирать быстро обесценивающиеся деньги, надо иметь проект (и, если искать деньги, то сначала искать их не на памятник, а на конкурс проектов), потом провести проект через все бумаготворческие препоны в администрации - и только тогда искать деньги на памятник. К слову, тогда будет ясно, сколько их нужно, хватает их или не хватает.
Но в 1988 году мы все это не понимали. Ура, вперёд, там разберёмся, главное - начать собирать деньги.
Во-вторых, уже летом 1988 года мы создали базу данных о репрессированных. Думаю, это была первая база данных о репрессированных. База работала на ДВК-2 под управлением СУБД РБД-Микро производства Института Кибернетики АН УССР. Стоит заметить, что на ДВК-2 не было винчестера, а было два дисковода для пятидюймовых дискет по 360 килобайт (я не оговорился, именно КИЛО). Понятно, что базу пришлось дробить на части, которые влезали на дискеты. Дискеты были жутким дефицитом. Но как-то мы её всё же вели.
ДВК-2
Предметную область мы тогда понимали не так чтобы хорошо (а глядя с нынешних высот - откровенно плохо), да многое и не было тогда известно даже профессиональным историкам.
Конечно, база погибла вместе с ДВК, но была очень полезна как первый опыт. Когда потом мы делали уже "нормальную" базу, этот опыт, конечно, пригодился. А тут, смотрю, она ничем не отличалась от обычного текстового файла. Никакой нормализации, никаких справочников, выборка разве что по контексту.
В середине девяностых мы сделали новую базу, сначала на Paradox for Windows, потом мы её сконвертировали в Access. Это уже была полноценная база данных, с нормализацией предметной области, с кучей справочников и т.д. Светлана Сиротинина ведёт её с середины девяностых и уже вбила туда больше двухсот тысяч человек. Из этой базы вырос и замечательный проект "Возвращённые имена" - база данных о все репрессированных в СССР (vi.krsk.ru).
А вот комплект инструкций для красноярских мемориальцев за 1990 год из восьми частей. Надо отметить, что инструкции отпечатаны на принтере. Для девяностого года это нетипично - во всех учреждениях, редакциях и т.п. слышался стук пишущих машинок.
Вот это обновлялось примерно раз в месяц и выдавалось каждому мемориальцу.
Краткое содержание:
Все эти списки и инструкция постоянно модернизировались (почему вверху дата и стоит), распечатывались и выдавались членам организации.
Справочник А содержал список адресов и телефонов членов
общества на февраль 1990 г.
Адреса на всякий случай замазал, хотя почти на 100% уже
неактуальные. Телефоны неактуальны на 100%
Справочник С содержал список адресов и телефонов правления
общества репрессированных на февраль 1990 г.
Документы эти весьма интересны. Методика опросов, рожденная не из науки, а из практики. Множество комиссий, построенных по принципу "один татарин в три шеренги становись". Я, например, входил в четыре группы из пяти, не считая должности зам.председателя в обществе репрессированных и руководителя комиссии там же. Потом, когда нас стало так мало, что хватало пальцев рук, чтобы пересчитать, каждый просто взял на себя несколько направлений и тащил их, без всяких этих формальностей - ну, как исторически получилось.
В справочнике H указано два места, где можно встретить "Мемориал". Приём посетителей - по вторникам в редакции газеты "Красноярский комсомолец". Главный редактор Людмила Батынская относилась к нам очень хорошо. Там нам вечером отдавали кабинет одного из журналистов, и мы там принимали посетителей. Кабинет мы украсили разными плакатами, привезёнными из Москвы.
Это шефа на приёме
А это Марина Парамей
Люди шли в основном с тем, чтобы рассказать о своих репрессированных родственниках, и мы делали запросы в УВД и КГБ. Нередко приходили и сами репрессированные - многие тогда были ещё живы. Кто-то приходил с бытовыми проблемами, и мы пытались их решать. Дежурили в "Комсомольце" по очереди, но, бывало, приходили не только дежурные, но и другие мемориальцы, "на огонёк" и заодно помочь - народа приходило очень много.
Журнал приёма ,13 декабря 1988 г. Дежурные Валентина Штаркер и Геннадий Тюпкин
Журнал приёма 24.01.1989, дежурный Владимир Сиротинин
К слову, с 1992 года характер приема сильно изменился. Люди стали в основном обращаться за помощью в реабилитации, занимался этим Володя Биргер, да и форма журнала приёма сильно изменилась. Но об этом как-нибудь потом, в отдельной главе.
Второе место, для еженедельных собраний "Мемориала" - Центральный райком партии, кабинет партучёбы. Сначала, когда мы ещё были подозрительными неформалами, мы собирались в помещении писательской организации, которая первой нас приютила. Она, кстати, дала нам и почтовый адрес - письма, приходящие "Мемориалу", откладывались в отдельную стопочку, и Ира Полушкина, которая жила в том же доме, регулярно эту почту забирала.
Однако очень скоро помещение стало для нас маловато. Хотя реально работающих мемориальцев было десятка два, на собрания приходила масса любопытных (иной раз до ста человек). Мало кто из них собирался что-то делать. Поболтать, помитинговать - сколько угодно, а "кули ворочать" - это пусть кто-нибудь другой. Тема репрессий тогда была на слуху, да и открыто работающая антисоветская по сути организация - диковинка. Мы от них требовали только одного -чтобы не мешали и если говорили, то только по делу.
В то же время менялась и политика партии. Мы с её точки зрения всё ещё были подозрительными неформалами, но вроде бы уже не совсем подозрительными, и секретарь Центрального райкома Орехов рискнул пойти навстречу общественности и предложил проводить собрания прямо в райкоме, в вечернее время. Какое-то время мы там и собирались. Это может показаться коллаборационизмом, но на самом деле мы не считали себя чем-то обязанными ни райкому, ни Орехову (который, кажется, был неплохим мужиком, хоть и партийным деятелем). Тезис "Кто платит, тот и заказывает музыку" принадлежит людям, которые сами могут что-то делать только за вознаграждение, а за вознаграждение готовы делать всё что прикажут. Мы же были независимы: есть помещение - хорошо, нету - ну и ладно, что-нибудь придумаем.
Продолжалось это несколько месяцев: тема репрессий ушла из топа, пикейным жилетам стало у нас скучно и они разбежались, а для полутора десятков человек кабинет партучёбы стал великоват. "Мемориал" переместился в Дом науки и техники, где находился наш учебный центр. Директор, Аркадий Лазаревич Дроздинский, нас поддерживал. В Дом техники переместился из редакции приём посетителей (и стал ежедневным), там же проводились собрания, там со временем сформировался общий архив, а когда мы зарегистрировались как юрлицо, официальный адрес "Мемориала" был - Урицкого, 61, т.е. Дом техники. В общем, на почти четверть века Дом науки и техники стал и домом "Мемориала"
Заседания общества в девяностом году проводились еженедельно, занимали около трёх часов, и был разработан специальный регламент.
Собрания собраниями, а надо было налаживать работу с письмами (письма валили сотнями, один человек бы не справился).
Вше приводился регламент обработки писем . Несколько лет у нас всё делалось "по уму" - велся реестр писем, было единое хранилище (хотя некоторые письма, ушедшие "на обработку", так и не вернулись), Потом, однако, всё это закончилось, письма хранились в разных местах, реестр не вёлся. В начале двухтысячных реестр возродился уже в Excel, но письма за предыдущие годы лежали в лучшем случае в пачках, перевязанных верёвочками, а то и просто затерялись где-то среди мемориальских бумаг.
Реестр исходящих писем за 1989 г. Заполнен моим корявым почерком.
А вот это - реестр входящих 1992 года, когда его вёл Владимир Сиротинин.
Где-то в 2019 году к нам обратилась Наталья Сарченко, генеалог. Судя по нашей базе данных, сведения о её родственниках были из письма. Фамилия отправителя была известна, но найти письмо среди тысяч, лежащих в перевязанных пачках... Наталья вызвалась навести порядок в письмах, а заодно найти нужное письмо. Она занималась какое-то время на пару с Ольгой Куршиной - они разложили письма по годам, а потом за дело взялся генеалог Женя Сазанцев, который упорядочил письма по входящим-исходящим номерам, сделал улучшенный реестр в том же Excel, и после года его упорной работы мы имеем полностью упорядоченный архив писем. К слову, то письмо, с которого всё началось, так и не нашлось... Но о том - сильно потом, мы ещё в СССР, в конце восьмидесятых - начале девяностых.
Чуть не забыл. Технология бумажного хранения. Ведь в те времена не было "файлов", файлодержателей, степлеров и прочих необходимых средств. Были дыроколы,скрепки, тонкие картонные скоросшиватели, картонные же папки и большие конверты, которые где-то тырили, в местах где они были не шибко нужны. Я, бывало. привозил из командировок убогие картонные же толстые советские "файлодержатели", которых в Красноярске почему-то не было. Использовали также большие конверты из-под фотобумаги. Ксероксами тогда тоже не пахло, иногда удавалось некоторые документы "отэрить", но чаще их просто фотографировали или даже переписывали от руки. Сильно потом, уже в 1993 году, "Мемориалу" стала перепадать нормальная канцелярия, поскольку я к тому времени работал в фирме "Красфайл", которая одной из первых, если не первой, стала эту нормальную канцелярию завозить в Красноярск. Обзавелись мы и ксероксом, подарил кто-то в Москве.
Почти все эти старые и убогие хранилища документов я безжалостно выкинул в процессе разборки архива. Может быть, зря - покажи нынешним офисным людям - они не поверят.
© Алексей Бабий 2021