На меня в своё время произвел большое впечатление роман Фейхтвангера "Лисы в винограднике". Вообще-то я читал её из-за Бенджамена Франклина, но неожиданно высветилась и запомнилась фигура Бомарше, свободного человека в несвободной стране, капиталиста, который делал бизнес не для того чтобы нажраться, а для того, чтобы иметь ресурсы для осуществления своих проектов. Этих проектов было множество: издание трудов Вольтера, поставка вооружения и обмундирования в Соединенные Штаты, которые как раз вели войну с Англией за освобождение, и т.д. При этом он писал пьесы, остроумно воевал с судейской машиной и игнорировал угрозы короля. Ключевое слово было - ресурсы. Если он решал сделать что-то - издать, например, опального Вольтера, то не ходил с протянутой рукой, а просто использовал собственные ресурсы. Благодаря этому роману моё отношение к капитализму изменилось очень сильно (при этом я парадоксально оставался стоиком).
Кроме того, была ещё статья Нуйкина "Идеалы и интересы", о которой я писал в предыдущей главке. Ясно было, что раз уж номенклатура считает средний класс своим заклятым врагом, то надо этот средний класс создавать и самому становиться средним классом. Я считал, что это важнее митингов, на которые ходил без энтузиазма, а потому, что неприлично было не ходить. Если участие в первых митингах требовало какого-никакого мужества, это потом они стали некой рутиной. А игла кощеевой смерти находилась в другом месте.
Нуйкин и Бомарше подготовили почву, и к концу 1989 года я морально был готов к уходу в бизнес, но, может быть, не ушёл бы, если не случай с капустой. Той самой, в кочанах. В 1989 году КФ ВНИИ ПС послали "на капусту", я отказался ехать. Я считал, что пока мы, как своеобразные штрейкбрехеры, закрываем дыры сельского хозяйства, это самое хозяйство никогда не организуют как следует - в частности, не отдадут землю крестьянам. Да как-то уже и унизительно мне было ехать туда - почему это я должен ехать куда пошлют и делать то, что не считаю нужным? В общем, я поступил по заветам Генри Д. Торо. Я никого не агитировал, считая что это моё личное дело, но если спрашивали - отвечал, и за мной последовали другие.
В общем, институт едва не сорвал план заготовки капусты (обратите внимание: НИИ, специализировавшийся на разработке и внедрении современных информационных технологий, сорвал план по заготовке капусты! И никому это не казалось диким). И тогда директор (это к вопросу о королях) объявил, что все, кто не поехал на капусту, не получат годовую премию (в среднем шестьсот рублей на рыло). ВНИИПС поднялся на дыбы, было организовано собрание коллектива, на котором меня выбрали председателем (ты наш Лёха Валенса, говорили мне сослуживцы). В общем, на собрании премию мы "отбили". Директор сказал: все получат, и даже Бабий. Ну, я для красного словца ничего не пожалею - я гордо и прилюдно посоветовал директору запихать мою премию в его задницу.
Разумеется, после этого в НИИ мне работать уже было незачем - я тут же уволился и ушёл в кооператив (как раз их только-только разрешили) рубить уже совсем другую капусту. Кстати, премию в НИИ мне выписали-таки и долго пытались выдать. Я упорно отказывался получать. И западло было, и к тому времени у меня ежемесячная зарплата была втрое больше той годовой премии. В задницу, так в задницу!
Тут я, конечно, красиво и героически всё написал. На самом деле, думаю, особых репрессий в отношении меня во ВНИИПС не было бы. Другое дело, что возникшая внезапно репутация Лёхи Валенсы автоматически делала меня лидером оппозиции в институте, а там каждый решал свои задачи, и участвовать в этой политической борьбе у меня никакого желания не было. Повторюсь, решение о невыезде на капусту было моим личным решением и я абсолютно не собирался кого-то агитировать. А вот председательство на собрании было не моим решением, и это было абсолютно не моё. Да и для директора на самом деле мой уход был идеальным решением - оппозиция лишалась своего знамени. Так что всё произошло вполне мягко.
Куда уходить - было понятно. Хотя было множество контор, которые приняли бы меня с распростёртыми объятьями на должность программиста, они были ещё более совковыми чем ВНИИПС. Да и программировать я уже не хотел. Так что я ушёл в кооперативно-творческое объединение "Демос", председателем которого был уже хорошо знакомый мне (благодаря Сиротининым) Лёша Кедринский. Направление кооператива было не совсем моё - видеосъёмка, видеоуслуги, для 1989 года дело новое и прибыльное. Скажу сразу, что это был отнюдь не видеосалон, которые чуть позже стали расти как грибы. Это было именно производство видеофильмов. Кроме того, в клубе "Зеркало" в кинотеатре "Луч" демонстрировались недоступные тогда фильмы Бертолуччи, Тарковского и т.д. А оператором был замечательный красноярский художник Михаил Молибог, с которым мы подружились.
Я пришёл не просто так, а с идеей продолжить обучение пользователей уже под эгидой "Демоса". Вообще, с нынешней точки зрения, это выглядит как кража бизнеса, но вся штука в том, что обучение пользователей для ВНИИПС не было бизнесом. Это была персональная затея Дмитрия Ильича Дрейцера, которую во ВНИИПСе не все понимали и не все разделяли. Но для него, как я понял, главное было, что эта идея заработала. Думаю, он меня простил - отношения у нас с ним были всегда тёплыми.
Да и вообще, думаю, хозрасчётного у ВНИИПС было только более свободное обращение с зарплатными деньгами, а задача самоокупаемости не ставилась. Я не уверен даже, что институт получал какие-то деньги от учебного центра, хотя и был на хозрасчёте. Денежные отношения Дома техники и ВНИИПС для меня тёмный лес. Дом техники собирал деньги с предприятий за обучение (на первых порах весьма небольшие), ВНИИПС поставлял преподавателей, причем я, Марина и Наташа были на ставке во ВНИИПС, а лекторы, похоже, получали гонорар в Доме техники. Кстати, я долго не мог понять, почему так трудно было отказаться от лекций. Но я работал в учебном центре на вниипсовской зарплате и это было моё основное место работы, а лекторы (завотделами) вроде бы получали за лекции дополнительный гонорар от Дома техники. С чего бы им от него отказываться?
Если бы ВНИИПС реально был на самоокупаемости, мы трое были бы очевидным балластом. Но это я рассуждаю сейчас с позиций современного бизнеса. А тогда была вполне себе нормальная советская раскладка.
Смешно, но я не знаю, как Лёша Кедринский договорился с Дроздинским. Я имею в виду, что теперь часть денег стала поступать в "Демос" (ну хотя бы на мою зарплату деньги должны были поступать, кооператив не хозрасчётная госконтора, деньги из воздуха не берутся), но какая часть - не знаю. Когда я неожиданно стал председателем "Демоса" (Лёша Кедринский основал другой бизнес, полиграфический), я эти расклады, конечно, знал, но сейчас абсолютно не помню. Не помню и момент, когда деньги за обучение стали перечисляться на счёт "Демоса", а не на счёт Дома техники. С 1992 года точно (и аренда появилась тогда же). Раньше вряд ли - тогда мы бы и аренду платили до 1992 года.
Но, возвращаясь к "краже бизнеса". Учебный центр как был, так и остался Учебным центром дома техники. Добавился один партнёр - КТО "Демос", но ВНИИПС никуда не делся - Марина и Наташа так там и числились. Потом они постепенно перешли в кооператив, и ВНИИПС остался не удел, но он ничего не потерял, а скорее приобрёл - две вакантных ставки, что по советским временам было не так уж и плохо..
Получилось, что я опять вовремя спрыгнул с тонущего "Титаника". Прошло всего два года, наступил "рынок", и ВНИИПС очень быстро затонул. Это всё-таки было неповоротливое госучреждение, хотя и айтишно-хозрасчётное. По сути, от него остался только директор с его кабинетом и бухгалтером, а остальные площади сдавались в аренду. Первый этаж, где когда-то стояла ЕС-1060 и СМ, сдавали под магазины и рестораны. Отделы преобразовались в самостоятельные ООО и ТОО, которые платили аренду (фирма Дрейцера продавала "Консультант-Плюс", например). Из этих фирм до наших дней дожило, кажется, только издательство "Луна-река".
"Демос" тоже закрылся в 1992, но на его обломках возникла новая фирма, учебный центр возродился из пепла и продолжил работу. Но об этом позже.
Сначала об удивительном. Налогов в 1989 году не было. Вообще. Я имею в виду налоги на предприятие. Был подоходный, по очень "прогрессивной шкале", и был абалкинский, который ограничивал среднюю зарплату по организации. Эти налоги обходились легко - приняли нужное количество "подснежников" из числа своих друзей, которым платили не то 25, не то 50 рублей в месяц, причём платили реально. Нам было не жалко - наши зарплаты уходили за две тысячи в месяц.
Как они образовывались?
Деньги за обучение собирал Дом техники. Часть они оставляли себе, что было справедливо: вообще-то помещение было их, оборудование - их, организация набора обучаемых - тоже их. А кооперативу оплачивали собственно ведение занятий. Кстати говоря, построить отношения как ареднодатель-арендатор было бы невозможно в принципе - тогдашнее законодательство не позволяло.
Внутри кооператива были накладные расходы, но мизерные: на содержание председателя и бухгалтера, причём не 100% с учебного центра -ведь кроме обучения было видеопроизводство и что-то ещё. Некоторый процент на развитие, а остальное - на зарплату. То есть, почти всё.
Вот с зарплатой было самое интересное. Ставок не было, как потопаешь, так и полопаешь. С другой стороны, статья 25 закона о кооперативах гласила: "Кооператив самостоятельно определяет формы и системы оплаты труда членов кооператива". Мне казалось тогда, что достаточно выстроить правильную систему оплаты, и можно добиться всего, чего хочешь. Стоит напомнить, что мы все только что вышли из всяческих НИИ, где кроме фиксированной ставки и квартальных/годовых премий, ничего, по сути не было.
Но деньги были лишь следствием - главным была свобода. Мы могли делать то, что считали нужным, сами управляли ресурсами (в том числе деньгами). Это было ошеломительно. И нас понесло. Особенно когда мы набрали обороты и стали учить ежедневно в три смены. Мы дошли до того, что закрывали учебный центр на всё лето - с июня по август, потому что за девять месяцев на личных счетах накапливались такие деньги, что мы не очень знали, что с ними делать (потратить их при социализме было некуда). Помню, как в 1990 году на мою зарплату (плюс частично зарплату Марины Парамей) удалось снарядить экспедицию красноярского "Мемориала" в Нордвик (это берег моря Лаптевых) - с перелётом, экипировкой, питанием на 10 человек - причём семейный бюджет этой траты даже не заметил.
Чего я хотел добиться? Главное -четких и простых правил, так чтобы преподаватель "на берегу" знал расклад и при желании мог сам рассчитать зарплату.
Так вот, деньги поровну делились между преподавателем, ведущим занятие, и автором методички. Этим я стимулировал преподавателей на написание этих методичек. Хороший автоматизированный обучающий курс или хорошее методическое пособие разгружают преподавателя от рутины и дают ему возможность индивидуально подходить к обучаемым. В нашей технологии "индивидуальное обучение по ценам группового" (о котором позже) это было краеугольным камнем. Девчонки, сроду не писавшие ничего кроме школьных сочинений, взялись за перо. И у них стало получаться! Я, конечно, проходил рукой мастера, убирал канцеляризмы с техницизмами, облегчал стиль, но скоро они наловчились, особенно Наташа. Кстати, она вскоре пошла в декрет, так в декрете у неё с методичек набегали суммы, в разы превышавшие зарплаты её бывших коллег во ВНИИПСе.
Второй принцип - обратная связь. После окончания курсов обучаемый заполнял анкету, в которой ставил оценки преподавателям и методичкам. Раз в месяц выводилась средняя оценка по каждому преподавателю и методичке, и она по некоторой формуле работала как понижающий коэффициент. Точнее, если оценка была 5, начислялось 100%, а если меньше, то чем ближе к 4, тем сильнее уменьшалось начисление. Четверка считалась катастрофой и могла служить поводом к увольнению. Но, к слову, ни разу ни у кого средняя оценка не опускалась ниже 4,5 - все старались и пахали.
Аналогичные правила были и по привлечению клиентов, как по обучению, так и по другим услугам. Привёл клиента - на счёт падает сумма (кажется, 10%, но точно не меньше пяти).
Ах да. Внутри кооператива у каждого был свой счёт. Беспроцентный, увы, потому что мы тогда в своей бизнес-невинности и понятия такого не имели, как оборотные средства (хотя бухгалтерша всё время шипела мне, что председатель, дескать, крутит твои средства, но я тогда таких тонкостей не понимал) . Деньги зачислялись на этот счет, и каждый месяц сотрудник сам говорил, сколько ему из этой суммы выплатить. Как я уже писал, летом мы вообще закрывали центр на три месяца и тратили накопленные деньги.
Вся эта идиллия работала до 1992 года. Клиентов было навалом, денег было навалом, всё, что нужно было - хорошо работать. В 1992 году денег не стало ни у кого. И мы уже в марте сели на мель. Хорошо так сели - я, например, ходил на работу пешком, потому что не было денег даже на автобус (хотя еще несколько месяцев назад я не ездил на автобусе потому, что ездил исключительно на такси и частниках).
И только один преподаватель у нас зарабатывал больше других - вместе с диспетчером, и позволяла ему это именно придуманная мною система мотивации. Как оказалось, диспетчер отдавала своей подружке самые вкусные заказы (а ей доставались 10% за привод клиента, хотя клиенты в раскрученный центр приходили сами). Да и не самые вкусные тоже. Я расценил это как предательство. Я думал, что мы будем вместе справляться с проблемами и, в частности, отказался от председательской зарплаты (к тому времени Кедринский выделился с отдельным бизнесом, и председателем стал я). не вёл занятия, чтобы эти деньги доставались преподавателям и существовал только на отчисления за методички и какие-то мелкие консультационные услуги. А тут люди откровенно выживали за счёт коллег. Я поставил на общем собрании вопрос об увольнении, но оказалось, что преподавательница беременна. Но вопрос стоял уже так: или я, или она - я с ней в одном коллективе себя не представлял. Если бы она (точнее, они обе) извинились, всё могло бы кончиться иначе. Но они искренне недоумевали - а что такого они сделали, какой закон нарушили? И, кстати, именно такую реакцию я наблюдал много раз позже.
Я написал заявление о своём увольнении, просто уволился без каких-то компенсаций. С месяц или два перебивался какими-то случайным заработками, в основном консультациями (да ещё доедали "рыжковские" макароны), а потом меня позвали в кооператив обратно. Без меня дела там пошли ещё хуже. Я согласился вернуться только для того, чтобы закрыть кооператив. Как я его закрывал и чего мне это стоило - отдельная песня, и до сих пор закрыть предприятие куда сложнее чем его открыть. Обидно, но мне не удалось сдать в архив на Быковского сведения о выплаченной заработной плате (а вот не приняли и всё - от кооперативов не принимаем). Сейчас они пригодились бы для Пенсионного фонда. Ан нет, не получится.
Кооператив я всё-таки закрыл, то есть этот "Титаник" утопил своими руками. Но тоже вовремя - наступала новая эра, которая требовала новых решений и организационных форм. Мы с бухгалтершей Наташей и примкнувшими к нам ребятам из авиатехнического техникума создали малое предприятие под странным названием AVN и взяли туда из кооператива кого хотели. А кого не хотели - не взяли. Но это совсем другая история.
Печальная история закрытия КТО "Демос" может показаться странной: ну, крысятничали сотрудники, что истерики устраивать. Но тут важен другой момент: почему меня это оскорбило. Не разозлило, не обидело, а оскорбило.
Вся штука в том, что в кооператив я ушёл не за длинным рублём. Денег мне и во ВНИИПСе хватало, да и, если вы помните, по убеждениям я стоик. Ну, во-первых, так получилось, а во-вторых и главных, задача была политическая (см. раздел "Идеалы и интересы"). И сотрудники для меня долгое время были соратниками. Вот тут были мы, нарождающийся средний класс, а вот тут - государство, для которого (вследствие его неправильного устройства) этот самый средний класс - его могильщик (и это, увы, до сих пор так, к современной России это относится тоже). И тут уж кто кого. А ля гер ком а ля гер. Я уже не говорю о том, что внутри самого кооператива я выстраивал систему, которая позволяла каждому максимально себя проявить, быть максимально свободным и в то же время нацеленным на общую задачу.
Но люди есть люди. Это сейчас я зарос защитной шкурой и не удивлюсь предательству (хотя, вру - удивляюсь до сих пор, но не возмущаюсь уже так сильно). А тогда у меня было много глупых предположений: например, что человек, поющий Окуджаву, не может кинуть на бабки. Может, и ещё как! Или вот: я был уверен, что в бизнесе быть непорядочным - невыгодно, ведь стоит кинуть партнёра один раз, и с тобой никто не будет иметь дела - не из моральных каких-то побуждений, а просто потому, что это опасно. Как бы не так - можно кинуть не один раз, и всё как с гуся вода, примеров тому я видел множество.
Так вот, в 1992 году это произошло впервые. Это было особенно больно, и это запомнилось. Как запоминается первая любовь, хотя, может быть, она была не самой яркой. Потом это происходило всё чаще и в разных вариантах: сотрудники, партнёрские организации, - всего уже и не упомню. Когда я ушёл из бизнеса в НКО - там, увы, оказалось то же самое. Люди есть люди, чем бы они ни занимались. Как справедливо заметил Воланд, только квартирный вопрос их дополнительно испортил.
Да, а романтический взгляд на бизнес я в целом похоронил. Закопал, и на камне написал New Пигмалион. Но на это понадобилось пятнадцать лет и множество неприятных открытий. Но об этом как-нибудь потом.
Но я занимался не только обучением. Я начал строить компьютерный рынок в Красноярском крае. Да, именно так, задача стояла уже не в том, чтобы самому стать средним классом, но и помочь остальным желающим. Уже работал кривой, самодеятельный, но рынок легального программного обеспечения (мы продавали софт "от авторов", с отчислением им "авторских"). После курсов накапливалась критическая масса пользователей персональных компьютеров (а кому будут продавать "железо" компьютерные фирмы?). Я мониторил ситуацию в крае и знал всех или почти всех пользователей ПК в крае и все или почти все ПК (включая экзотические) и работал "сводней" - когда у кого-то возникала проблема, он знал, что через меня выйдет на тех, у кого был такой же компьютер.
Но этого было мало. Нужна была газета, "коллективный пропагандист и агитатор". Интернетом, напомню, тогда и не пахло, делать бумажное издание было дорого, и мы с Игорем Козяривским, директором малого предприятия "Технополис", одного из пионеров компьютерного рынка в Красноярске, затеяли делать электронный журнал ВЕЕР. Распространяли его на дискетах (точнее, люди просто приходили в учебный центр и переписывали журнал (просто папку с файлами) на свою дискету. Не помню, удалось ли нам разместить в журнале чью-нибудь рекламу кроме собственной, но мы и не планировали на том заработать (на самом деле журнал сам по себе работал на раскрутку меня и Игоря, но мы тогда этого ещё не понимали). Вот, к примеру, моя редакторская колонка к первому выпуску.
Или вот ещё
ВЕЕР выпускался до 1994 года. Но со временем он трансформировался в компьютерную полосу "ВЕЕР" в газете "Евразия", выходившую раз в месяц, а после кончины "Евразии" - компьютерную полосу "ONLINE" в "Красноярском комсомольце" и даже в компьютерный журнал ONLINE, первый за пределами двух столиц компьютерный журнал (и кажется, ещё и первый цветной журнал, опять-таки за пределами двух столиц). Потом, с появлением интернета, он стал интернет-журналом "Сталкер". То есть, идею "коллективного организатора" я реализовал настойчиво. Потом я покинул компьютерную журналистику, потому что занялся другими делами и рынок перестал мне быть интересен (да и он во мне к тому времени уже не особо нуждался). Задача была выполнена (конечно, не мной одним, но я и внёс вклад). В общем, Мавр сделал своё дело и ушёл на пенсию. А началось всё с ВЕЕРа.
Но журналом мы с Игорем не ограничились. Мы затеяли ещё и компьютерные выставки. Первая прошла в марте 1991 года, вторая в ноябре 1991, и потом мы проводили их несколько лет, пока не появилась "Красноярская ярмарка" (ой, вру, до неё была ещё одна организация ... что-то там ЭКСПО) - но, в общем, мы с Игорем вахту сдали и не жалели об этом. Мы не собирались становиться выставочной компанией, но пока выставочных компаний не было, нам пришлось делать эту работу - она была зарождающемуся рынку необходима, а мы с Игорем, напомню, ставили задачей не просто работать на рынке, но и строить его. Очень помогло и расположение кооператива "Демос" в Доме техники. Для Дома техники это была профильная деятельность, там были необходимые помещения, их инженеры (по нынешнему менеджеры) взяли на себя большую часть оргработы. Словом, у нас была идеальная команда для того времени.
Делали мы всё это с огоньком. Вот, например, фрагмент объявления о второй выставке: "Место участника ярмарки тоже подорожало, но не сильно: теперь оно стоит 700 руб. Под местом мы понимаем не столько количество участников, сколько количество компьютеров: один компьютер- одно место. Два компьютера - два места. Три компьютера... впрочем, вызовите SUPERCALC и подсчитайте сами. "
Мы учились организовывать выставки. Ну, а начинающие красноярские IT-бизнесмены (хотя слова такого тогда и не было) учились работать на выставках. Конечно, на первых порах выходило не не всегда удачно, но я помню очень серьёзный и профессиональный подход только что родившейся компании "Ключ", сенсационное появление первого коробочного забугорного продукта Clippper (и фирмы АлАддин) , феерическую экспозицию фирмы "Такмак" с продуктами Borland (и Макса Стефина в малиновом пиджаке).
Вот тут - несколько моих материалов об этих выставках.
Кстати, из-за выставки я насмерть разругался с "Красноярским комсомольцем", который после смерти Батынской превратился из флагмана красноярской журналистики в какое-то жёлтое говно. Вот как раз на их статье про выставку у меня терпение лопнуло, я написал статью "В том-то и дело, что газета дешевая" (её опубликовали сразу же, как только выжили из редакции "жёлтую" команду и, кажется, Сергей Комарицын обмолвился, что это был лучший материал в этой газете этого времени). Несколько лет не только не писал в "Комсомолец", но и не читал его. После того как там полностью сменилась команда, газета опять стала приличным изданием (и, кстати, с очень стильной вёрсткой), и я сколько-то лет вёл там компьютерную полосу.
С компьютерами была беда. Трёх ДВК-2, конечно, не хватало. Года через два появились ещё пять ДВК-3, но их время уже уходило. Надо было переходить на IBM PC-совместимые машины, но где их взять? Советские ИСКРЫ и ЕС, как и прежде, надо было выбивать по фондам. Уже появлялись первые экстишки, привезённые в Красноярск по бартеру, но они стоили космические деньги - самые дешевые были тысяч сорок. Даже если бы мы все, со своими фантастическими по тем временам зарплатами, полгода не получали зарплату, мы смогли бы наскрести максимум на одну экстишку. И её ещё надо было добыть - компьютерных фирм ещё не было. Это я к тому, какие ценовые перекосы были тогда. Сейчас, когда компьютеры продаются в супермаркетах и стоят меньше средней зарплаты, в это трудно поверить. Но это было.
Как бы то ни было, Дом техники выдрал по фондам ИСКРУ-1030, с громадным мертвенно-зеленым экраном и винчестером аж на десять мегабайт и купил в первой красноярской компьютерной фирме ОВИМЕКС самую настоящую IBM PC AT/286. А мы в "Демосе" под самый занавес СССР, в декабре 1991 года, купили две Турбо-Искры. Это было советское чудо с маленьким CGA-монитором (Википедия утверждает, что 14-дюймовым, но мне помнится, что он был гораздо меньше), 20-мегабайтным винтом и невыносимо грохочущими вентиляторами.
Деньги на Турбо-Искры мы с Витей Мяделецем заработали на одном договоре, с нынешней точки зрения невообразимом. Пятистам аптекам края нужно было сделать заказы на приобретение медпрепаратов. Бланк заказа включал в себя полную номенклатуру и, будучи распечатанным на АЦПУ (то есть шириной 42 см.), представлял собой рулон сантиметров десять толщиной. Мы приобрели тонну бумаги в трех здоровенных рулонах (ещё раз, медленно - тонну бумаги, в рулонах по триста с лишним килограммов шириной почти в метр), отвезли их на грузовике в политех (там было специальное устройство для распускания таких рулонов на два рулона по 42 см.), ночью, с примкнувшим Женькой Штолем (оба - бывшие мои дипломники), вручную распилили их на АПЦПУшную ширину и размотали на небольшие рулончики, привезли обратно и перетаскали их на четвертый этаж Дома техники. Затем эту тонну бумаги, в рюкзаках и подмышками, мы таскали в разные ВЦ и, преимущественно по ночам их распечатывали, а затем таким же образом таскали обратно в дом техники (кто сказал, что программирование - это умственная работа?). Особенно героически работал Витя Мяделец. Во ВНИИПС как раз сломалась ЕС-ка, у неё отказала стойка дисководов. Но работало АЦПУ и лентопротяжки. Витя написал программу в машинных кодах, которая распечатывала содержимое ленты на АЦПУ, поселился на раскладушке за лентопротяжками и печатал там днём и ночью. Программу эту он набирал вручную прямо на пульте в двоичном виде. Я ему носил еду и рулоны бумаги, а относил напечатанные бланки. В машзал периодически заглядывали на тарахтение внииипсовские программисты, которые знали, что машина на ремонте, видели дымящееся АЦПУ, мотающуюся ленту, крутили пальцем у виска и уходили прочь.
Но всё это было слишком медленно, мы не успевали. А решение оказалось проще некуда - мы заплатили какие-то небольшие деньги ВЦ Главкрасноярскстроя, и там буквально за несколько дней нам напечатали всё, что оставалось напечатать, причём на прекрасной бумаге, а не на нашей газетной.
За все это мы поимели 46 тысяч и тут же превратили их в две ТУРБО-ИСКРЫ (на большее денег не хватило - это государственные цены отпустили 1 января 1992, а в "рыночном" секторе уже с сентября 1991 цены росли ежедневно, и даже на простенькую импортную экстишку нам бы этих денег не хватило). Причем купили мы их в Абакане (там они были почему-то дешевле: в Красноярске они стоили уже 30000). Два здоровенных фанерных ящика мы на попутке довезли до вокзала. В коридор ящики не пролезли, и мы с Витькой всю ночь провели в промерзшем тамбуре, охраняя наше сокровище. Ну, шутка ли - без малого пятьдесят тысяч, а у нас - только перочинный ножик на двоих! Кстати, чтобы вы представили себе размеры этих ящиков - через год я поставил их на балконе стоймя - и получился весьма вместительный шкаф.
Уже через полгода, когда "Демос" умер, эти две Турбо-Искры были единственным ценным имуществом кооператива. Мы разделили их пропорционально сумме выплаченных зарплат - и это было справедливо, поскольку зарплаты у нас были абсолютно пропорциональны вкладу в доход кооператива. Одну Турбо-Искру продали и деньги поделили (я не участвовал). А вторую я забрал себе домой и до конца года выкупал у бывших коллег их доли. Зато 1993 год я встретил с собственным персональным компьютером - исполнилась давнишняя мечта. Он мне был в то время абсолютно необходим именно дома (но об этом позже). И он был не первым компьютером, который стоял у меня дома (об этом тоже позже, в главе про АДОНИС), но он был первым, который принадлежал мне на 100%.
В AVN (позже Красфайле) проблема стала потихоньку решаться. Компаньоны раздобыли несколько АТишек в прокат, ДВК-шки унесли в подвал. Потом, через два года, я вышел из Красфайла с долей, выраженной шестью АТ-386, и с ней же вошел в Maxsoft. Компьютеры стремительно дешевели, и дальнейшая история оснащения компьютерного центра уже не так интересна.
Кстати, как раз в 1991 году у нас появился первый конкурент - красноярский леспром обменял сколько-то вагонов леса на дюжину новеньких 286-х и открыл свой учебный центр где-то на Пашенном. Однако, несмотря на этакое богатство, дела у них пошли неважно. Просто потому, что это была совковая контора с совковым подходом и совковыми же кадрами. Сначала они нас напугали своим появлением, но скоро стало ясно, что они не конкуренты. Где-то через год или два меня занесло туда по какому-то делу - желанные Айтишки стояли запылившиеся, класс был пуст и безвиден, грустно лежали на столах методички с какими-то очень знакомыми текстами.
Когда б мы знали, из какого сора...
Ну, то есть, знал бы я, что выйдет из забавного автоматизированного курса по Бейсику. А вышло вот что. Со временем ДВКшек становилось в городе всё больше и больше. И всё чаще мы делали выездные курсы, обучая клиентов на месте, решая заодно свои проблемы с нехваткой компьютеров.
Такие курсы мы провели и в авиатехническом техникуме, который только что получил целый класс ДВК-3. Выезд был - любо-дорого. Ученики - молодые, грамотные и инициативные авиаспецы, только что закончившие рижский авиаинститут. Хватали всё на лету. Особенно их заинтересовала идея автоматизированных обучающих курсов (заслуга обучающего курса по Бейсику). Это для авиатехнического техникума могло быть Клондайком. Сначала ребята попытались писать курсы прямо на БЕЙСИКе, но быстро выяснили, что в Питере уже разработана целая система для разработки автоматизированных курсов. Система называлась АДОНИС, а её авторы через какое-то время создали малое предприятие "Ленфайл". АДОНИС начинался с ДВК-3, но очень быстро был перенесён на IBM PC.
Теперь уже ясно, как в Красноярске появилось малое предприятие "Красфайл". Но ещё до того, как оно появилось, я получил через авиатехнических ребят - Женю Тарасенко, Юру Нельзина и Андрея Пырха, заказ на написание методического пособия по разработке автоматизированных учебных курсов на базе АДОНИСа (вот тут можно его почитать, только долистайте до нужного места, 1992 г). Ребята на время написания поставили мне на дом самую настоящую экстишку. Я не помню, был ли это конец 1991 года или начало 1992. Но экстишка тогда стоила как несколько "Жигулей", и за неё вполне могли укокошить. Так что пришлось принять меры предосторожности - шторы в спальне были занавешены, детям строго-настрого было наказано про компьютер никому ни слова и друзей домой не водить. Но для них всё искупалось возможностью от души наиграться - я всё же не постоянно сидел за компьютером. Это сейчас ребёнок общается с компьютером с младенчества, а для того времени это была уникальнейшая возможность.
Для меня важно было не только то, что теперь можно было работать дома. Это был поворот в жизни, который я пропустил - не знаю, правильно или нет. Можно было стать профессиональным техническим писателем; для этого всё было - и знание предмета, и лёгкий стиль. Но не стал. Да, написал тьму всяких методических пособий (тут - еще далеко не все), но в основном между делом. Они хорошо продавались, но локально - в Красноярске. Можно было бы выйти на какие-нибудь московские издательства, и тогда у этих книг (и у меня тоже) была бы другая судьба. Как и, возможно, у нашего учебного центра - если бы я ушёл в автономное плавание техническим писателем, не факт, что мы возродили бы учебный центр летом 1992. Но мы его возродили - с этими самыми авиатехническими ребятами.
Но - не вышел я ни на какие издательства, самопально размножал книги на ксероксе (кстати, мои дети первые свои деньги получили на фальцовке этих книг), переплетал в переплётной мастерской. Не то чтобы не рискнул, хуже - не догадался рискнуть. А рискнул бы - может, у автора первых широко растиражированных компьютерных руководств была бы фамилия не Фигурнов. Не могу сказать, лучше или хуже я писал - но точно раньше. И вполне в духе серии "Windows для идиотов", но тоже раньше.
АДОНИС мы в своей работе так и не использовали. Причина была в том, что программное обеспечение с 1992 года стало меняться стремительно. Мы методички не успевали переписывать, не то что разрабатывать автоматизированные курсы. MS DOS - Windows 3.1 - Windows 95 и далее по списку. SUPERCALC - ВАРИТАБ - Quattro Pro - Excel, каждый год новый. РЕБУС - Paradox - Access, каждый год новый.
А в чистом виде техническим писателем я ещё раз побывал - когда написал руководство к бухгалтерской программе КЛЮЧ для одноименной красноярской компании (будущий СИНТЕЗ-Н). Не помню судьбу этого руководства (кажется, это был неудачный проект, у меня даже текста не осталось), но благодаря этому проекту я, наконец, разобрался в бухгалтерии, перестал её бояться и даже (о чудо) иногда подменял опаздывающих преподавателей по 1С. Когда б вы знали... (с)
Предприятиям за пределами Красноярска, которые купили персоналки, было удобнее не присылать учеников к нам, а пригласить преподавателя к себе. нет вопросов, мы закладывали в договор дорогу и гостиницу. Я помню две своих поездки, хотя их было больше.
Первая была - в Москву летом девяностого. Как ни странно, хотя в Москве уже был минимум один учебный центр, у нас уже была такая слава, что пригласили преподавателя из Красноярска. Обучали мы административных работников, кажется, Московского текстильного института (мне запомнилось, потому что аббревиатура рифмовалась с известным MIT). Жил я (точнее, мы, потому что я прихватил с собой старшего десятилетнего сына) в общежитии того же института, которое летом было свободно. На самом деле общежитие состояло из двухкомнатных квартир, в точности как наша - в спальне было две кровати, а в зале - три. Кухня, ванна и прочее - тоже всё как у нас дома. Завтрак и ужин мы готовили тут, обедали где-нибудь в городе. Занятия с утра, сын сидел за свободным компьютером и играл в Тетрис, а иногда и помогал мне. Не зря дети проводили каникулы в учебном центре - команды РАФОС он более-менее знал, EDIK тоже, если видел, что кто-то застрял - подходил и подсказывал (и, кстати, это производило впечатление). Понятно, что на CALC и РБД-МИКРО от него толка не было, но и проблем он не создавал. После обеда мы с ним шлялись по Москве, катались а аттракционах в ЦПКиО, пили всякую Пепси-колу - и так две или три недели.
Вторая была - в Абакан. Тут уже были не ДВК, а ЕС-1841, завод по производству деталей для швейных машин. Был ноябрь 1990 года, гостиница в аэропорту Абакана. Люксы не отапливались - где-то был пузырь, а сантехник запил. Стоял ноябрь, минус двадцать на улице и чуть теплее в номере, но я не перебирался в теплый двух- или трёхместный, потому что там надо было о чём-то разговаривать с соседями. И вот однажды ночью, когда я уже пригрелся, лёжа полностью одетым, в пуховике и под одеялом, из меня полез рассказ "Скучно в городе Пекине". Я ворочался, ворочался, но фразы, ядрёные и крепкие, так и пёрли наружу. Я, матюгая музу, встал, завернулся в одеяло и, отогревая во рту замерзающую авторучку (а потом перешёл на карандаш), строчил на каких-то случайных листках (кажется, на обратной стороне собственных методичек). Всё неслось готовыми кусками, я успевал записывать, но не успевал понимать написанное. Больше половины рассказа я написал за эту ночь. К утру я выдохся и даже пару часов поспал, но едва приехал с занятий, тут же бросился к столу - читать. Рассказ меня ошеломил. Он был совсем не о том, о чём я собирался когда-то написать (о курортных нравах). Он был настолько не о том... Во всяком случае, это не был рассказ о Белокурихе, и это не был курортный роман. Это вообще был рассказ не про любовь. Я и сам не мог бы сформулировать, о чём он. Это был "Степной волк" вперемешку с "Героем нашего времени" и много ещё с чем. Там было много сочных фраз, которые выскочили из меня самопроизвольно, я их не выдумывал, там были всякие смешения и отсылки, например: "Нет. Не хочу. Я хочу свернуться калачиком и так лежать, и чем дольше, тем лучше. Поймать бы золотую рыбку. Чего тебе надобно, в меру упитанный мужчина в расцвете сил? Рыбка! Золотая моя! Выбей из меня мозги, до последней завитушечки! И веди меня к реке, и положи меня в воду, и научи меня искусству быть смирным... "
Когда я пытаюсь сформулировать, о чём этот рассказ, то думаю, что он - о пустоте. Вот, положим, художник рисует стеклянную банку. Вот там блик от окна, вот тут запылилась слегка, вот тут наклейка отодралась чуток. Куча всяких деталей, цвета яркие, свет играет - но на самом деле он пишет о том, что банка-то - пустая. Как-то так, да.
Про сами курсы в Абакане мало что помню, помню, что ЕС-1841 работали скверно, дисководы сбоили и не были совместимы друг с другом, так что время в основном тратилось не на обучение, а на борьбу с этими сбоями. Не знаю, научились ли чему-то мои клиенты, но я приехал из Абакана с лучшим своим рассказом. Правда, я его не успел там дописать и потом домучивал, так что хвост рассказа был не столь блистательным, как остальная часть.
Чуть не забыл об одной услуге нашего учебного центра - консультациях и сервисе. У начинающих пользователей, будь они работниками учреждений или (редких) личных пользователей, конечно, возникали всякие проблемы и возникали всякие вопросы. Большинство проблем мы решали прямо по телефону, и это было, конечно, бесплатно. Хотя мы, в общем-то, не обязаны были их решать, но к кому ещё можно было в то время обратиться? К программистам? Их ещё надо было найти, да они обычно брезговали простыми пользователями и не всегда нисходили с тех зияющих высот, где проживали и программировали. Если они всё же нисходили и что-то объясняли - то на своём языке, пользователю недоступном. А нас же можно было получить понятный ответ на понятном языке. Конечно, это не приносило нам денег впрямую, но работало на репутацию и в конечном счёте приносило деньги на обучении и других заказах.
Конечно, мы решали только проблемы, связанные с софтом. Специалистов "по "железу" у нас тогда не водилось.
Иногда всё же по телефону суть проблемы не удавалось понять, или её решение требовало выезда. Вот тут уже консультация была платной и мы требовали, чтобы транспорт обеспечивал клиент.
Запомнился случай. Звонят мне и говорят: помогите, от Nortona только верхняя строка осталась, а у нас бизнес горит синим пламенем, через час нужно документ по факсу отправлять, а все данные в компьютере. Я говорю: с удовольствием, но человек я крайне занятой, не сможете ли прислать машину? Говорят: можем, выходите. Выхожу к крыльцу. Подъезжает какое-то заграничное чудо с правым рулем (по тем временам немыслимая редкость) , всё из себя сверкает. Я в него сажусь, мы подъезжаем к соседнему дому (Дом актера, метров пятьдесят). Оказывается, приехали. Захожу в квартиру, стоит Роботрон-1715, хорошая ГДРовская экстишка, и точно, от Nortona только и горит Name...Name...Name, а больше ничего. Хозяин пока бросился к заработавшему факсу на кухню. Он был брокером - тогда, в 1991, только что организовалась биржа, и даже не одна, кажется, и брокеры в эти годы, да и потом, уже не при советской власти, были состоятельны.
Покрутил ручку яркости на дисплее - картинка появилась. А за ней и хозяин с кухни. Хозяин аж подпрыгнул от радости, сунул в руку 500 рублей (в 1991 году деньги не такие маленькие), вышли мы, сели в заморское чудо, приехали в Дом техники...
Иногда брал борзыми щенками. Приехал как-то в больницу, чиню им операционку, а сам голову повернуть не могу: остеохондроз. Запустил им компьютер, а они меня протащили через массаж, рефлексотерапию и еще что-то. Завертелась голова. Кстати, в Белокурихе, в начальную пору её компьютеризации, я вообще жил за это самый бартер. Своих специалистов там не было, и меня возили от санатория к санаторию, я их там обучал, консультировал, настраивал софт - а за это имел какие-то немыслимые процедуры типа пантовых ванн. В "радонке" как-то вообще получил бесплатно полный курс лечения за то, что научил экономиста "радонки" рассчитывать стоимость услуг в Суперкальке (но об этом позже, в главе про MANBOL).
Кажется, в 1991 году (вряд ли раньше) появилась у нас супружеская пара программистов, которые уже в это время разработали какие-то бухгалтерские программы для PC. Не помню, были они у нас "на полную ставку" или "дистанционные" - скорее второе, но сколько-то экземпляров они продали и поддерживали. Кооператив был для них не дом родной, а скорее всего "крыша", они прошли как-то параллельно и я сейчас даже их фамилий не помню, помню только что они оба были несколько старше меня.
Кроме того, занималась разработкой неразлучная парочка - Мяделец со Штолем. Когда-то они были моими курсовиками, а Витька Мяделец и дипломником), да так и следовали за мной - после распределения попали во ВНИИПС, а потом и в Демос. Женя Штоль, кажется, перешел потом в Демос "на полную", потому что ему пришлось выделить дефицитную Айтишку (Впрочем, вру - Айтишку предоставил на время разработки заказчик, но я на неё всё равно зашлядывался, в учебном центре её очень не хватало). Увы, Женя был игроманом (нередкое дело для программистов), и я боролся с этим по простому: если я видел его играющим, сразу же говорил:" Вот здорово! Ты освободился, а я как раз думаю, кому бы поручить вот это..." - и тут же поручал ему самое неприятное и трудоёмкое дело, которое только находилось в моём "напоминальнике".
Витя с Женей работали над большим проектом для сухобузимского совхоза - там была и бухгалтерия, и склад, и чёрт знает что ещё. Заказ был выгодным, программисты они неплохие (а Витька - вообще гениальный), но чем кончилось дело - не помню. Наступил 1992 год, умер кооператив, умер, кажется, и совхоз, обесценились и полученные деньги, и неполученные, но что-то мы успели сделать и сдать заказчику.
Витька человек штучный, хакер (в понимании Вейценбаума, да и в обычном пожалуй, тоже). Ещё со студенческих лет он буквально жил в машзале. Буквально - значит поставил раскладушку за лентопротяжками в гермозоне и там днём спал, а ночью программировал всякие безумные вещи. Конечное, это было вопиющим нарушением, но Витьке сходило с рук, он жил как хотел, игнорировал любые запреты и мог вынести мозг любому, с хиханьками и хаханьками. Иногда он был незаменимым (достаточно вспомнить историю с "Турбо-Искрами", иногда невыносимым, иногда его хотелось укокошить (однажды я его и впрямь чуть не укокошил, но не сумел догнать). Весной 1992 года, когда от "Демоса" уже только корма над водой торчала, он нарыл гениальный заказ от детской поликлиники... впрочем, об этом в главе "Красфайл".
Рассказ об учебном центре был бы неполным без рассказа о ГКЧП. К слову, я узнал о нём довольно поздно - где-то после обеда позвонил Володя Биргер и сказал, что начался путч. Да ладно, сказал я, какой ещё путч. Но потом стали звонить и оттуда и отсюда, кажется, нашелся какой-то радиоприёмник. Приходится всё время напоминать, что интернетом тогда и не пахло, и новости посмотреть было негде. Но, кстати, у представителя президента (Ельцина) Юрия Москвича (или он тогда ещё им не был?) уже была-таки электронная почти (или она была у редакции независимой газеты "Свой голос"), не помню, но главное, что она была и в "Своём голосе"получали новости и указы Ельцина и распечатывали их на своём дорогом лазерном принтере. Собственно, тут мы и подключились - Володя Биргер мотался с дискетами в "Свой голос", получал там новые листовки, мы их печатали нещадно на своих принтерах, конвертировали в формат ДВК и ЕС, компьютерщики города разносили эти дискеты по своим ВЦ, вовсю тарахтели АЦПУ и матричные принтеры, город был наводнён листовками. Впрочем, эту историю я описал в первом же выпуске "Своего голоса" после путча "Дискета - оружие интеллигенции"
К слову, в отличие от многих "баррикадников" того времени, я не считал эти три дня героической страницей своей жизни и довольно редко потом вспоминал (сейчас и вовсе думаю, что нас тогда классно развели, но всё равно не жалею о том, что делал). Мне эти три дня запомнились вот такими штрихами:
ГКЧПшники меня не испугали, а разозлили. Как Алиса в финале книги, я сказал "да вы просто колода карт!" и жутко матерился из-за того, то какие-то ничтожные люди помешали мне работать (кстати, и имена файлов с листовками у меня были матерными).
Второе Ельцин воззвал к забастовкам, и тут мне стало смешно а что нам-то делать, в кооперативе? Тоже бастовать? Мы же не госконтора, что даст наша забастовка? Но потом стало ещё смешнее, потому что хоть бастуй, хоть не бастуй - учебный центр был закрыт на летние каникулы, поэтому мы смогли пустить все его мощности на размножение листовок, бумажных и электронных.
И третье. Если кто-то читал мои мемуары про быт, то помнит, что я вообще-то не употреблял алкоголь с 1983 года. Но 21 августа напился-таки, причём дело было на дне рождения Сиротинина, и там было такое воодушевление, да и я вдруг решил, что вся вот эта борьба закончится, не только в политическом смысле, но и для моего любимого компьютерного рынка... ну, в общем, был повод надраться. Потом, конечно, было множество поводов для отрезвления и похмелья, но это уже другая история.
Далее Забег в ширину. Красфайл
Опубликовано:
© Алексей Бабий 2020